— Да… — задумчиво отозвался Меркулов, отхлебывая кофе. — Все это выглядит не вдохновляюще. Значит, засекли они в Кандалакше Золотарева. Но, возможно, слишком поздно. И не успели взять прямо там, на месте.
— Действительно, — кивнула Романова, — организовали бы хулиганское нападение — это же азы.
— Да, азы… — мрачно усмехнулся Меркулов. — Они там люди, видно, более продвинутые. Сумели организовать так, чтобы Золотарев отстал от поезда. Рассчитали, что в Бологое мы не успеваем, разве что в Тверь. Времени предостаточно. В Питере в купе Золотарева садится Снегирев. Вот только почему он не вышел в Бологом? Этого я не понимаю.
— А ночное ограбление? — вставила Романова.
— С этим тоже не вполне ясно. Конкуренты? Но на черта им компромат из Кандалакши? Как-то тут все закрутилось…
Все замолчали. Тот факт, что во всей этой истории замешан был вражий сын Снегирев, представлял эпопею с приватизацией в Кандалакше в совершенно ином свете.
И как знать, не переступил ли явно полусумасшедший Снегирев последнюю грань порядочности и здравого смысла, за которой…
— А вдруг он случайно там оказался, — сказал Турецкий, сам не очень веря в свои слова.
— Случайно, говоришь? — Шура вынула пачку «Явы» и вытащила сигарету, но закуривать не стала. — Случайно сел в тот же поезд, в тот же вагон, в то же купе. И Золотарев отстал случайно? Просто совпадение. Просто он решил в Москву смотаться, мавзолей посмотреть.
— Ну, Шура, это в данном случае не так важно, — пробормотал Меркулов, который продолжал думать о трагических событиях, развернувшихся вокруг небольшого рыбоконсервного завода за Полярным кругом. — Если он к этому делу не причастен, так сказать…
— Конечно, если он к этому делу не причастен, вам в прокуратуре, может быть, и все равно, а мы тут в МУРе не соскучимся! — воскликнула Романова, которая слишком хорошо помнила события, происходившие в Москве, когда Снегирев посещал первопрестольную в прошлый раз, — чего стоит одна сброшенная в реку машина с четырьмя трупами внутри. А уж питерские коллеги могли бы повествовать о подвигах неуловимого киллера не один час. Однако их догадки в любом случае так и оставались догадками — Алексей Снегирев не имел обыкновения оставлять за собой улик.
— Ну об этом, сколько бы мы ни думали, пока ничего не придумаем, — заметил Меркулов. — Скорее всего, нас ждет еще одно заказное убийство.
— Или их ряд, — мрачно предрекла Романова.
— Или их ряд, — согласился с Романовой Меркулов. — Но вернемся к Кандалакше. Саша, ты успел просмотреть документы? Судя по тому, сколько усилий было потрачено на то, чтобы их у нас изъять, они должны представлять немалый, очень немалый интерес.
В этот момент в кабинет снова заглянула секретарша Романовой Любочка:
— Александра Иванна, извините, там Турецкого жена спрашивает. Что ей сказать?
— Сашок, ты что, домой так и не позвонил? — спросила Шура. — Ирина же волнуется. Давай успокой ее, только по-быстрому.
Турецкий выскочил в приемную и схватил дожидавшуюся его трубку.
— Ириша! — выпалил он. — Я жив, со мной все в порядке, но тут такие дела… это не по телефону.
— А я уж не знаю, что и думать, — сокрушенно сказала Ира.
— Не беспокойся, вечером я буду.
— Саша, а к нам тут… — начала было Ирина, но вдруг замолчала, как будто спохватившись. Турецкий же бросил трубку, даже не задумавшись о том, что именно происходит дома. Он вернулся в кабинет муровской начальницы, где Романова и Меркулов уже рассматривали какой-то документ.
— Так, смотри, Сашок, какая картина интересная, — оглянулся на Турецкого Константин Дмитриевич. — Контрольным пакетом акций завода владеют директор В. Л. Новиков, главбух Д. В. Мазуркевич, а также некий гражданин Голуб Лев Борисович, прописанный в Москве.
— Это не противоречит закону, — возразил Турецкий. — Узнал человек о приватизации этого заводика, приехал в Кандалакшу с ваучерами своих родственников и знакомых, накупил акций, и вот результат. Объявления о приватизации предприятий печатались в «Труде», так что это было известно по всей стране.
— Да, — кивнул Меркулов, — только вот местные жители почему-то об этом почти не знали, даже те, кто на заводе работает. В «Труде», разумеется, было объявление — в длинном ряду названий других предприятий. А вот в местные газеты оно почему-то не попало, и, как свидетельствуют местные жители, все говорили — вот-вот будет, а потом вдруг — раз — вы опоздали. А главное, в Кандалакше широко развернул кампанию местный ЧИФ «Заполярье». Этот был и в местных газетах, и по радио, и даже по кабельному телевидению, его рекламы прерывали боевики в самых ответственных местах и призывали всех нести деньги в «Заполярье».
— И они понесли? — покачала головой Романова. — Вот этого я не могу понять. Ведь ясно, что если кто-то предлагает сто процентов за квартал, то это либо мошенники, либо преступники. Что у нас может давать такую прибыль?
— А ты будто, Шура, сама не знаешь? — пожал плечами Меркулов. — Наркобизнес, может быть, проституция. Ну уж не наш же АЗЛК и даже не «Кристалл».
— Я о том же, Костя.
Турецкий вспомнил недавний разговор с собственной матерью и промолчал.
— Интересно другое, — продолжал Меркулов, — среди членов правления этого ЧИФа мы находим знакомого уже нам Голуба Л. Б. Совпадение? Вряд ли. ЧИФ этот, кстати, не просуществовал и года и внезапно исчез. Буквально испарился. Несчастные вкладчики даже его следов не нашли. Короче, вот такая картина. А Степан Прокофьев решил играть роль то ли Шерлока Холмса, то ли Перри Мейсона и разведать все самостоятельно. Кстати, ходил к директору завода и к главбуху. Голуба найти ему не удалось. Чем все кончилось, мы знаем.
Романова молча курила, смотря в окно. Говорить было нечего. Раньше в таких случаях в милиции сказали бы: вместо того чтобы обратиться в правоохранительные органы, дать сигнал, потерпевший самостоятельно решил заняться следствием, не имея ни опыта, ни средств самообороны, и вот к чему это привело. Теперь же она не имела права на такие высказывания. Потому что хорошо знала — никакое обращение в правоохранительные органы не поможет. Мошенники действуют в соответствии с законом. Они совершенно открыто, используя телевидение и радио, одурачивают народ, а государство спокойно наблюдает за тем, как идет этот неприкрытый грабеж среди бела дня… Шура с силой вдавила сигарету в видавшую виды стеклянную пепельницу.
— А Снегирева надо найти, — продолжал Меркулов. — Надо выяснить, с кем он связан, кто ему заказал это дело. Да и в Москву, боюсь, он прибыл не случайно. Хорошо бы за ним установить наблюдение, но, боюсь, это не очень просто…
— Наблюдение? За Скунсом? — Турецкий махнул рукой. — Не хотел бы я быть этим горе-наблюдателем. — Он потер запястье, которое еще саднило. Странное дело, он хотя и испытывал сейчас досаду на Снегирева, но вовсе не такую, как если бы на его месте был другой человек, который так бы сумел поставить на место и самого Турецкого, и обе группы захвата. — Хотя я бы много дал, чтобы узнать, что там у него на уме.