Нет, в самом деле, вид у той был сейчас совершенно не буйный, даже поверить трудно в то, что рассказывала Елизавета Петровна.
– А вы ей, кстати, лекарства какие-то давали?
– Ну, я предлагала валерьянку или тазепам, – испуганно призналась хозяйка, – больше-то у меня ничего нету. Но она отказалась. У нее этот припадок как будто сам по себе начался и сам по себе прошел. Она только просила нас не выпускать ее из квартиры. Не выпускать ни в коем случае, чтобы она в музей не пошла.
– В какой музей? – спросила озадаченно Наталья Ивановна.
– Ну, она, Маечка, реставратором работает в музее – в художественном, который в кремле. Знаете? – пояснила Лиза. – И вот она меня умоляла, чтобы я ее туда не пускала сейчас, понимаете?
– Ну да, среди ночи, кто б ее пустил в музей! – хмыкнул за спиной Натальи Ивановны фельдшер Иван. – Там небось сторож!
– Конечно, сторож, и сигнализация там стоит. Только ведь Маечка не в себе была, она этого не понимала! Она очень боялась, что я ее пущу на улицу и она до музея доедет и каким-то образом туда прорвется. Она говорила: «Не пускай меня, нельзя, я сейчас на все готова, не пускай! Я ведь и убить могу кого-нибудь! Но я лучше себя убью, чем испорчу самолет!»
Наталья Ивановна услышала, как фельдшер Иван вздохнул и профессионально щелкнул замочком медицинского саквояжа. Катя, значит, сейчас будет делать инъекции. Да, пора. Самолет в музее… Майя боится его испортить… Это уже круто. Свежо и оригинально! Интересно, с чего она так резко съехала с катушек? Или случилось обострение психоза, которым, пусть в скрытой форме, страдают практически все дамы постбальзаковского возраста?
Это выражение – дама постбальзаковского возраста – Наталья Ивановна вычитала в каком-то детективном романе. Сам роман, как ему и положено, прочитался и тут же из головы вылетел, а выражение осталось, потому что очень Наталье Ивановне понравилось.
«Что ж ей дать? – подумала Наталья Ивановна. – Вроде бы тихая сейчас… Но кто ее знает, что может случиться через минуту. Везти в стационар или не везти? С одной стороны, попытка суицида. С другой стороны… Нет, никакой другой стороны нет, нужно увозить. Так ведь она не поедет! По новому закону необходимо ее согласие. Вот если бы буйствовала, так употребили бы «мягкую вязку» и увезли бы без разговоров!»
Она перехватила взгляд Вадика. В нем явно читалась острая надежда, что опасную подружку жены увезут из его дома в смирительной рубашке (или ее современном эквиваленте – «мягкой вязке», что практически то же самое). А Лизины глаза были полны слез. Ей, конечно, невыносимо жалко Маечку…
– Галоперидол колем, да, Наталья Ивановна? – подала голос Катя, которая вообще была девушка нетерпеливая.
– Зипрекс возьми, ты что? – сердито сказала Наталья Ивановна.
– Зипрекса у нас нету, – прошелестела Катя. – Клопиксол только.
– Ну, давай клопиксол.
Катя никак не может привыкнуть, что галоперидол или аминазин теперь колоть не рекомендуется. Они якобы вызывают огромное количество побочных эффектов. Раньше не вызывали, теперь вызывают… Да ладно, не все ли равно, что колоть, в конце концов?
– Майя, вы сейчас как себя чувствуете? – спросила Наталья Ивановна мягко.
Ни звука, ни взгляда в ответ, только страдальческое дрожание крепко закушенных губ.
– Знаете что, мы вам сейчас укол сделаем, хорошо? – еще более мягко продолжила Наталья Ивановна. – Это новое замечательное лекарство, чтобы купировать психомоторное возбуждение. Вас сейчас какая-то мысль, идея навязчивая зажала, а лекарство поможет эти тиски разомкнуть. Станет полегче, и тогда мы с вами сможем поговорить, что делать дальше. Решим, домой вас отвезти или, может быть…
Тут в прихожей зазвонил чей-то мобильный телефон. И все головы, конечно, невольно туда повернулись.
До сей минуты Майя слушала врача спокойно. Однако, конечно, с такими больными ни в чем нельзя быть уверенным, в любой момент могут сорваться… В общем, Наталья Ивановна пропустила момент, когда это произошло, потому что тоже обернулась на звонок. В то самое мгновение Майя резко рванулась со стула – так резко, что стул с грохотом свалился, – и кинулась на кухню.
Нижний Новгород, наши дни
Алена слушала Пьяцоллу. Впрочем, музыка аргентинского танго сейчас, как и постоянно в последнее время, была всего лишь фоном для вполне обыденных реалий ее жизни. Она ведь отнюдь не отрабатывала какие-нибудь очос, или фирулеты, или, к примеру, болео: она сидела за компьютером и рассматривала сайт Нижегородского художественного музея.
За стенкой спал Алексей. Когда они с Максимом (Алена мысленно вознесла благодарность небесам, когда узнала, что черноглазого водилу-крохобора зовут не Игорем, этого она просто-напросто не пережила бы!) притащили Алексея в ее квартиру, «жених» еле передвигал ноги от слабости. И уснул немедленно, лишь только голова его коснулась подушки. Разумеется, Алена не стала возиться с раздеванием «гостя», только стащила с него плащ и мокасины, а потом прикрыла пледом и ушла в кабинет, включила компьютер, вышла в Интернет и набрала в окошечке своей любимой поисковой системы «Google» три слова: «Нижегородский художественный музей».
Открылся очень миленький, элегантный такой сайтик:
«Нижегородский государственный художественный музей
Адрес: Россия, 603082, Нижний Новгород, кремль, корпус 3.
Музей открыт ежедневно, кроме вторника, с 10.00 до 17.00
Проезд всеми видами транспорта до остановки «Площадь Минина».
Предварительные заказы на экскурсии и лекции принимаются по телефону:
+7 (831-2) 39-13-73
Телефон для справок: +7 (831-2) 39-08-55
Факс: +7 (831-2) 19-20-85
E-mail:
Web:».