Боже ты мой, да он над ней смеется! Он ей не верит!
Ну и зря. Для Дракона нет ничего более оскорбительного, чем недоверие. И если до сей минуты Алена занималась всем этим делом просто из свойственной Девам педантичности и обязательности (назвался груздем – полезай в кузов… грузди бы делать из этих людей, в мире бы не было крепче груздей!), то теперь взыграло непомерное Драконье самолюбие. Теперь она знала, что умрет, но найдет то, не знаю что, там, не знаю где…
– А вот увидите, – холодно ответила она Алексею и простилась, обещав позвонить, как только что-то прояснится.
Так, теперь связаться с Галиной.
– Алло?
– Привет, это Алена Дмитриева. Вы сейчас кто, Галина или Анжела? Как вас лучше называть? Вы при исполнении или нет?
– Издеваетесь, да?! – прошипела та.
– И в мыслях не было. Вы знаете новости?
– Какие?
– Насчет Ашота и Павла, этого его приятеля, которого он выдавал за заместителя Муравьева.
– Ну, что их с работы поперли? Ничего себе, новости! Я ж их вам сегодня утром сообщила.
– О нет, новости совсем другие. Я только что говорила с Муравьевым. Сегодня утром оба они, Ашот и Павел, найдены убитыми.
– Что-о?..
– Да, именно так. В связи с этим, Галина…
– Значит, вы их прикончили? Из мести?!
О Господи, и она туда же! Даже Ломброзо не нашел бы в лице Алены никакой патологии, свидетельствующей о ее склонности к убийствам, а между тем вот уже второй человек за какие-то полчаса пытается пришить ей мокрое дельце. Ничтоже сумняшеся, что характерно!
– Галина, кончайте дурь пороть! – зло сказала Алена. – У меня давно нет претензий ни к Ашоту, ни к Павлу, они свое получили. И вообще, теоретически не я, а они должны были мстить мне. К этому убийству я, естественно, никак не причастна. Как вам вообще такое в голову могло взбрести! И кстати, речь сейчас не обо мне, а о вас, Галина.
– Ну я-то тут вообще ни при чем!
– Вы ни при чем, но вам не удастся остаться в стороне. Поверьте, я знаю, что такое расследование убийств! Поскольку Муравьеву известно, что Ашот работал в автобусном парке, значит, оперативники придут туда всенепременно. Разыскивая убийц, они будут выяснять все связи Ашота. Будут допрашивать всех, кто с ним работал. Не минует чаша сия и вас. А ведь там в отделе кадров ваше настоящее имя значится. И что будет, когда эта информация попадет на стол к Муравьеву, который прекрасно знает вашего отца аж со школьных лет?
– А откуда вы знаете, что в отделе кадров мое настоящее имя? – озлобленно буркнула Галина.
– Ну, девочка моя! – усмехнулась Алена. – У вас ведь как минимум паспорт должны были проверить, прописку… Или у вас два паспорта? Плохо верится. Пусть вас и называли Анжелой, но в документах вы Галина Стахеева, и никуда от этого не деться, верно?
– Бли-и-ин… – помертвелым голосом протянула Галя. – Ну да, ну да… А вы думаете, что Муравьев обязательно папашке моему настучит? Может, обойдется?
– Знаете, Наполеон однажды сказал: «Надейся на лучшее, но готовься к худшему». Потрясающий совет. Те, кто живет, ему следуя, и считаются по-настоящему предусмотрительными людьми, потому что они всегда вовремя подстилают соломку подо все подряд. Почему бы вам сейчас так не сделать?
– А как? Что, уволиться из автопарка?
– Давно пора, по-моему, но это уж как вы сами решите. Но все равно, даже если уволитесь буквально сегодня, надо быть готовой к тому, что милиция на вас выйдет, ведь вы знали Ашота, работали с ним на одной маршрутке. Мне кажется, вам нужно с отцом поговорить, если вы боитесь его реакции на правду. Скажите ему, как и собирались, что трудитесь сейчас в автопарке, и не просто так, а ради материала газетного, ради изучения жизни. Соврите, что книгу хотите писать, что ли! А лучше бы вам и в самом деле хоть какие-то связи с газетой завести. Попробуйте цикл заметок сделать: забавных, юмористических или, наоборот, философских – наблюдения за людьми, проблемы работы маршрутных такси, нравы автопарка. Назовите их как-нибудь вроде «Заметки кондуктора». Или можно не так деревянно, как-нибудь позатейливей. Напишите быстро и дайте мне, обещаю, что я уговорю Наташу Долгову напечатать в «АиФ-НН» если не все, то хотя бы пару, хоть одну. Если понадобится, я их поправлю, я все же профессионал. Да, по-моему, единственный способ вывести вас из-под обстрела раненой, но живой – легализоваться в газете. Так что прямо сейчас садитесь за стол и пишите!
– Прямо сейчас не могу, я работаю сегодня, – пробормотала Галина. – Или, может, подмениться? Просто свалить с линии, и все?
– Галина, я посоветовала, что нужно делать, а делать или нет – уж вам решать, – сочувственно проговорила Алена.
– Ладно, спасибо… А на черта вы мне помогаете, вам-то зачем это нужно?
Вопрос, конечно, интересный…
– Ну вы что, не понимаете? Мы же с вашим отцом какие-то планы о жизни строим, вы мне теперь не чужой человек, я должна о вас заботиться…
– О Господи! Да я сама о себе позабочусь, нужна ты мне! Тоже нашлась, в мамки лезет!
И в ухо Алены громко запикали гудки…
Есть еще одна очень замечательная мудрость: «Блюдись, угождая!» – что на современном русском означает: «Не просят – не предлагай!» Уж сколько раз Алена Дмитриева пыталась ей следовать, но ничего не может поделать с собой, хоть ты тресни, – навязывает свои благодеяния человечеству, которому они и даром не нужны.
И телефон Ивана она так и не спросила… Да Галка бы его небось и не дала – из одной чистой вредности.
Пришлось звонить Свете Львовой, поднимать ее с постели (отсыпалась после вчерашнего дежурства) и выяснять номер у нее.
Иван, к счастью, не спал.
– Да я на работе! – усмехнулся он, когда Алена принялась было рассыпаться в извинениях.
– Что, третьи сутки подряд? – ужаснулась она. – Да что же это за начальство у вас такое, что вас беспрестанно работать заставляет?