– Да, Отто Кимович, это очень интересно. Но, полагаю, вы пришли не только для того, чтобы проконтролировать, прочитаю ли я его.
Цой одобрительно закивал:
– Всю ночь работал. Вячеслав Иванович лично позвонил и попросил. Дело-то важное.
– Важнее не бывает, – отозвался я.
– И оружие особенное. Редко такое встречается.
– Хоть редко, но все-таки встречается, я правильно вас понимаю? – улыбнулся я.
– Хе-хе, – Отто Кимович сделал такую затяжку, что сигарета разом уменьшилась на треть, – я всегда говорил, что ты, Саша, умеешь делать логические выводы.
– Ну все-таки я следователь и это моя работа, – скромно заметил я.
– Э-э, – махнул рукой Отто Кимович, – если бы это все следователи умели, то у нас нераскрытых преступлений не осталось бы.
Я ничего не ответил. Я ждал, пока Цой сам расскажет, зачем он пришел ко мне в кабинет.
Он сунул окурок в пепельницу, придавил большим пальцем и достал еще одну сигарету.
– Интересное ружьишко вы отыскали, – повторил он, прикуривая, – даже очень интересное.
– Чем же оно вас так заинтересовало, Отто Кимович?
Цой хитро прищурился и покачал головой:
– Сделано на высшем уровне – вот чем. Этот мастер должен быть высшей квалификации. Такие раз в сто лет рождаются. Как Калашников, Кольт или, скажем, Манлихер. Чудный мастер. Я, когда эту винтовку разобрал, сразу понял, что не простой человек сделал. Это же как произведение искусства – каждая деталька выверена, с любовью обработана, и винтовка как часы работает. Я сделал несколько выстрелов – просто приятно в руках ее держать. И стрелять приятно.
Цой мечтательно закатил глаза к потолку.
– Ну я думаю, что те же чувства испытывал и убийца генерала Филимонова, – заметил я.
Цой кивнул:
– Может быть и так. Но я о другом говорю. Это только настоящий мастер может добиться – чтобы приятно в руках оружие держать было.
– Вы, Отто Кимович, так этого мастера расхваливаете, как будто с ним лично знакомы. Откройте секрет: может быть, он на какой-нибудь детальке свой автограф оставил или именное клеймо? – пошутил я.
Отто Кимович посерьезнел, нагнулся ко мне и произнес:
– Не могу сказать, что знаю, но кое-какие догадки у меня есть.
Наконец– то он начал говорить!
– Какие именно догадки?
Цой пососал свою сигарету, кашлянул и сказал:
– Ты помнишь, Саша, убийство бизнесмена Шварцмана полтора года назад?
– Конечно, помню. Шварцман был владельцем небольшого казино. Это дело Паша Остапов расследовал. В деталях я его не знаю, но в общем… Там, кажется, даже исполнителя нашли. Правда, только через несколько месяцев.
– Вот-вот. Исполнителя нашли. И что самое главное – оружие. Причем не на месте преступления, как это обычно бывает в заказных убийствах, а совершенно в другом месте, сейчас не припомню где.
– Да, помню. Кажется, где-то в лесу, причем только весной, когда оно уже успело немного заржаветь. Убийца бросил его, когда напоролся на гаишника.
– Да, – одобрительно закивал Цой, – отличная у тебя память. И гаишника тоже убил. Так вот, экспертизу этого ружья тоже проводил я. Конечно, стрелять из него было нельзя, пришлось его хорошенько почистить и только потом испытывать на стенде.
– И что?
– А то, что многое в этой винтовке, – Цой кивнул на принесенный им акт, – напоминает ту, с убийства Шварцмана.
– Что именно? – насторожился я.
Цой пожал плечами:
– Не знаю.
– Вот те раз! – воскликнул я. – А как же это зафиксировать?
– В том-то и дело, Саша. Зафиксировать это сходство никак нельзя. Поэтому я и не внес в акт свои соображения. Я пришел сюда сам. Понимаешь, вроде совершенно разное оружие, разный калибр, разные механизмы. Но что-то есть в них общее, не знаю что, но есть. Я готов поклясться, что делал эти винтовки один и тот же мастер. Понимаешь?
– Нет, Отто Кимович. Что же в них общего?
– Ну ты можешь поверить, что эксперт сразу отличит, например, скрипку Страдивари от, например, Гварнери?
– Да.
– Вот так и я могу идентифицировать оружие, сделанное одним мастером. Уж поверь моему опыту.
– Значит, вы уверены в том, что оба ружья сделаны одним мастером?
– Именно. Иначе я бы к тебе не пришел.
Я задумался.
– Так, значит…
Отто Кимович затушил сигарету и поднялся:
– А вот выяснять, что это значит, – уже не моя забота. Делать выводы должен следователь. Счастливо, тебе!
И он ушел. Я же, не теряя времени, созвонился с Пашей Остаповым. Выяснилось, что убийца Шварцмана Олег Киселев, по кличке Сеня, все еще находится в Бутырках – около года ждет суда. Кстати, он так и не назвал заказчика убийства. И по поводу оружия ничего определенного не сказал. Так что светило ему на полную катушку.
Все равно это была большая удача. Я не мешкая созвонился с начальником СИЗО и отправился в Бутырскую тюрьму.
Я ждал в кабинете для допросов следственного корпуса всего около четверти часа. Лязгнула тяжелая дверь, и контролер ввел Сеню – худощавого мужчину с впалыми щеками и недельной щетиной на лице.
– Здравствуй, Сеня, – сказал я, пододвигая к нему пачку сигарет – лучший подарок для сидельца Бутырок.
– Привет, начальник. – Сеня взял сигарету и, аккуратно размяв ее пальцами, закурил. – Я вроде с вами не знаком?
– За чем же дело стало? Давай познакомимся.
Сеня хмыкнул:
– Вообще-то чем меньше мусоров знакомых, тем спокойнее жизнь.
– Ну это кому как. Я думаю, Шварцман, которого ты застрелил, не отказался бы от пары-тройки знакомых с Петровки. Как считаешь?
Сеня фыркнул и ничего не ответил.
– Ну хорошо, будем знакомиться, – продолжал я, – следователь Турецкий. Александр Борисович.
– Вроде у меня другой следователь был, – хмуро заметил Сеня.
Я кивнул:
– Да. Но он уже твое дело давно закончил.
– Это я знаю! – с горечью воскликнул Сеня. – Уже скоро год будет, как я здесь парюсь. Когда же суд наконец?
– Ну ты же знаешь – в стране кризис. Канцпринадлежностей даже не хватает, не то что судей. Все суда ждут.
– Уже заметил. В камере друг у друга на головах спим. Блохи, тараканы, крысы. Вон уже завшивел весь. Буду в Европейский суд жаловаться!