Андрей про себя отметил, что Савелов про капитана говорит, как про вещь.
— К счастью, — продолжил полковник, — груз все еще лежит на дне, это мы знаем точно.
Барковский так разинул рот, что даже пластырь не выдержал — лопнул.
Гладий только покачал головой. Чесноков хрустнул пальцами.
— И все? — язвительно присвистнул Сотников. — А вот одно неприличное слово — «как»?
— По ситуации, — обнадежил его Чернов. — Мы снабдим вас нужными сведениями, но в целом вы должны будете действовать без чьей-либо подсказки. В, шахматы играете?
— Немножко...
— Знаете, что такое цейтнот?
— Это когда флажок падает.
— Наш флажок уже держится на честном слове.
— А прикрытие, легенда, оружие, снаряжение, все эти ваши шпионские прибамбасы? — спросил Гладий.
— Никаких прибамбасов. Вообще ничего, — жестко сказал ПОЛКОВНИК. — Сами. Все сами. Больше того, когда мы выйдем из этого клоповника, — он обвел глазами номер люкс, — я вас не знаю, вы меня.
— Ни себе фига, — покачал головой Василий.
— Что бы ни случилось, держите язык за зубами, братцы, — предостерегающе погрозил пальцем Чернов. — Надеюсь, нет смысла напоминать, что в случае чего Россия от вас откажется...
— Эти мальчики все прекрасно помнят, — остановил его Савелов. — Я им верю... В прошлый раз....
— Нас было шестеро... — опустил глаза Чесноков.
— Шестеро... — печально подтвердил Валентин Демидович. — И раз уж мы опять коснулись этой темы... М-да... Тяжело... Твои парни погибли геройски... Родина их не забудет...
— Уже забыла.
— Ну-у-у, не надо так категорично... Вы же знали, на что шли. Мне очень жаль.
— А вам не надо делать поминальное лицо, товарищ полковник, у вас это не очень естественно получается, — зло процедил Андрей. — Тут про шахматы говорили... Точно, для вас ведь мы — всего лишь пешки. Куда захотел, туда и поставил. Вам на нас наплевать, верно?
— Верно, — на удивление легко ответил Савелов. — В самое яблочко попал, Чеснок. Наплевать, насрать, харкнуть и растереть. А на тебя в первую очередь.
— Вот это уже похоже на искренность, — усмехнулся Андрей.
— Хочешь совет? — Глаза полковника превратились в две узенькие щелочки. — Поменьше болтай, да получше дело делай.
— Я — буду, — сказал Чесноков тихо. — А остальные... — он посмотрел на Кирюху, Гладия и Веню. — Так, полковник, ребята сейчас выйдут из этого клоповника и больше вас не знают. Они не должны за меня отдуваться.
Последняя фраза тяжело повисла в ставшем вдруг до почти физически ощутимо плотном воздухе.
— Пускай выходят, — пожал плечами ПОЛКОВНИК. — Иди, Барковский, там тебя дожидаются менты с наручниками.
— За что? — опешил Кирюха. Пластырь он сорвал механически, даже не заметив боли.
— За изнасилование гражданки Малининой Ларисы Аркадьевны, — улыбнулся полковник грустно.
Кирюха растерянно оглянулся на Андрея, тот опешенно завертел головой.
— Да, Чеснок, не вышло у тебя, — успокоил его полковник. — Честная девушка снова заявление подала, да еще жаловалась, что ты ей грозил физической расправой. А! Веня Сотников?! — вдруг словно опомнился полковник, — «Тихий еврейский мальчик». Артист! Этот артист искалечил в холле гостиницы «Ярославская» четверых водителей тяжелогрузовых автомобилей. Некоторые из них лежат в реанимации. В лучшем случае — хулиганство. Я так понимаю.
— Здорово, — промычал Андрей.
— Как верно тут было замечено, — улыбнулся полковник, — фирма веников не вяжет. А вот вы, ребята, нее повязаны по рукам и ногам. Вы — мои со всеми потрохами.
Воздух сгустился так, что уже невозможно было дышать.
— В чужую страну, без языка, без элементарных знаний, без прикрытия... Да вы что, с ума сошли? Это же легче, вон из окна сигануть! — тяжело выдохнул Андрей.
— Никто не держит, — скучным голосом сказал полковник. — Но как говорили немцы — «свобода через труд».
— Это эсэсовцы говорили, — сказал Веня.
— Неважно.
— Суки, — сказал свое излюбленное Кирюха. — Мы же сами пошли! Зачем же так?..
— Сами пошли, сами и ушли, — жестко проговорил полковник, следя глазами за тараканом, который пытался перебежать по столу перед самым носом полковника. — Кто вас знает, что вы завтра придумаете? Нет, мне так спокойнее.
— Это нечестно, — сказал вдруг Гладий.
— Зато надежно, — парировал полковник. — А ты, хлопчик, лучше молчи. Забыл Чечню?
К удивлению остальных, Гладий действительно опустил глаза и виновато засопел.
— Ну, еще у кого вопросы? — Полковник без тени брезгливости налице раздавил пальцем безрассудного таракана.
— Ага, у вас на все наши вопросы один ответ. — Сотников кивнул на еще шевелящееся насекомое.
— Да, ответ один! — полковник грохнул кулаком по столу, и вовсе превратив таракана в лепешку. — Думаете, вы одни такие? Удачливые? Незаменимые? Свет клином на вас сошелся? Да таких, как вы, — раком до Японии выстроить, и еще останется!.. Но я купил вас! Со всеми потрохами. Я вас из дерьма вытащил. Так что будьте любезны! При этом, заметьте, я вам еще и плачу. В твердой валюте.
Андрей побагровел, но сдержался, не проронил ни слова.
— Раз уж вы заговорили о деньгах, — в отличие от Андрея, Сотников оставался невозмутим. — Сколько?
— Пятьдесят тысяч на брата, мы люди не жадные, — расслабился Валентин Демидович.
— Царская щедрость, — хмыкнул Венька. — Обхохочешься...
Гладий вдруг повел себя по-штрейкбрехерски.
— Пятьдесят так пятьдесят, — протянул он, почесывая свою огромную ручищу. — Тоже деньги, на дороге не валяются.
— А что скажет командир? — поинтересовался Чернов, глядя на Чеснокова.
— А мои слова что-то смогут изменить? — Андрей ощущал себя просто раздавленным, размазанным по столу, как тот таракан.
— Шестьдесят!.. — голосом аукциониста выкрикнул Веня.
— Ладно, так уж и быть, — смягчился Савелов. — Не обеднеем... Пятьдесят две.
— Пятьдесят семь! — упрямился Сотников.
— Пятьдесят пять!— полковник жахнул кулаком по столу и даже не заметил; как убил еще одного таракашку. — Это мое последнее слово!
— С половиной...
— Без половины.
— Тогда с авансом.
— Мы предоплатой не занимаемся, расчет только после выполнения. Или семьям, если...
— Не дай Бог, — Кирюха суеверно постучал пальцем по столу.
— Вам выделят деньги на карманные расходы, сами будете решать, что с ними делать. Хотите сэкономить —Пожалуйста, никто не против.