От слов капитана несло таким расчетливым и поэтому страшным холодом, что мужчины невольно ежились. Каждый из них умом понимал, что политика грязное дело, слышал и про гонку вооружений, про атомные и водородные бомбы, но никто всерьез и предположить - не мог, что в каких-то штабах какие-то генералы вполне серьезно рассматривали карту мира и говорили, как о предрешенном: здесь такой-то «человеческий потенциал», вот сюда мы нанесем первый удар, этот город будет уничтожен... Мир был поделен на квадраты, живого места на нем остаться не должно было. Ни живого места, ни самой жизни. Жуть.
—Американцы много раз проверяли, не нацелены ли наши ракеты на этот пункт. И каждый раз убеждались — нет, наши ракеты в эту сторону даже не смотрят. Наверняка они считали, что здорово провели советских. Видно, даже кто-то из них получил медальку за мудрую мысль. Капитан криво и невесело усмехнулся. Мальчик снова пересел. Что уж за мысли могли прийти в эту юную головку? Ведь не о мире же он думал, в самом деле, не о войне. Может быть, о своей маме, может, о школьном товарище, об учителе. Мальчишеские мысли коротки и ясны. Но здесь, в тишине сада камней, даже самые легкие мысли становились глубокими и вечными.
— А этот командный пункт и был самой большой бедой для американцев. Он, если уж говорить честно,- и был в конце концов их гибелью. Нет, никакие тайные ракеты СССР сюда нацелены не были. Никакие агенты здесь не заменили операторов, никто не перерубал кабели. Просто рядом с командным пунктом стратегических ракет Соединенных Штатов Америки была поставлена хитрая электронная штучка, которую наши ученые ребята назвали «ГП-1». Расшифровывается так— «глобальный подавитель». Мрачноватое название, правда? Но действие этой штучки еще более мрачное. Сигналы, поданные с этого командного пункта, штучка ловила на себя, подавляла и тут же отправляла по адресу, но только в зеркальном отражении...
Немой оглянулся на ребят.
Те, казалось, не слушали его. Они тоже смотрели на серые валуны, расставленные как будто безо всякого смысла посреди площадки. Но капитан понимал — слушали и слышали.
— А это значило просто следующее, — продолжил капитан, — весь ядерный арсенал американцев должен был повернуться против них же. Единственный оставшийся невредимым командный пункт отдал бы приказ ракетам — уничтожить Америку. По зонам, по квадратам. Всю.
Он снова замолчал. Ему почему-то стало нестерпимо стыдно. Словно это он придумал иезуитский аппарат.
— Наши ученые за такое... чудо даже орденов не получили. Кажется, кому-то из них дали премию месячную, кому-то повысили зарплату, кто-то получил квартиру...
Мальчик наконец поднялся, сделал несколько степенных шагов, но вдруг не удержался, подпрыгнул и понесся по дорожке, ведущей из сада на улицу.
«Нет, — подумал Александр, — пацаны везде пацаны».
— Его поставили в середине восьмидесятых. Вернее, ставить начали где-то в семьдесят пятом, и затянулось это на десять лет. А как вы думали — по детальке, по проволочку, по платочке надо было завести сюда эту хитрую штуку. Вот и везли кто только мог— дипломаты, туристы, журналисты, артисты... И — поставили. И до сих пор «забывали» убрать, теперь вот решили. Или сделали вид, что решили. Что уж за игру они там затеяли, я объяснить не могу. Но теперь наше время диктовать свои правила, правда? Наступил момент истины. Вот так, — закончил капитан. — А теперь мы пойдем и отыщем этот подавитель. И отвезем его обратно, потому что слишком уж много народу на него рот разинули. А может, лучше его вообще взорвать, к едрене фене? — вдруг снова улыбнулся он.
И теперь мужчины разделили его радость. Теперь они снова почувствовали себя людьми.
Впрочем, может быть, не от раскрытой им жутковатой тайны, а оттого, что сидели в тихом месте и смотрели на камни, не зря же японцы такие сады придумали.
Кстати, камни в саду поставлены так, что, откуда бы ни смотрел человек, один камень все время скрыт за другими. Всегда остается какая-то тайна…
Что ж, конфликтовать — так по-крупному, сжигая за собой все мосты. Нателла была настроена более чем решительно.
Следующим утром она явилась в офис Токийского отделения международной службы новостей Си-эн-эн. Ее лично принял выпускающий редактор. Принял уважительно и радушно. Между ним и Нателлой состоялся долгий деловой разговор, суть которого в конце концов свелась к следующему: необходимо визуальное подтверждение факта. Си-эн-эн боится допустить ошибку, рискуя тем самым подмочить свою безупречную репутацию.
— И вообще, сейчас американцев заботит совсем другой вопрос, — сказал выпускающий редактор. — Именно ему мы и отдаем девяносто пять процентов нашего эфира.
— Какой вопрос?
— Как пойдет реформа американского здравоохранения, вы понимаете?
— Понимаю...
— Надеюсь на дальнейшее сотрудничество. — Американец протянул Нателле раскрытую ладонь. — Если вдруг появится еще что-нибудь интересное...
— Да-да, конечно, я буду иметь вас в виду... — И Нателла покинула кабинет.
Они будто сговорились... Подавай им визуальное подтверждение. А где его взять?
А то, что произошло через несколько минут, было, скорей, жестом отчаяния, нежели продуманным поступком, Нателла связалась с редакцией газеты «Токио индепендент трибюн», которая выходила как на японском, так и на английском языках. За этой газетой, правда, тянулся желтый хвост бульварности, она позволяла себе печатать то, что никогда бы не напечатали солидные издания: сплетни, слухи и откровенные домыслы. Но и тираж был внушительным, более двухсот тысяч экземпляров еженедельно, что для Японии — цифра почти рекордная. Объясняется это просто: простой обыватель жаждет сенсаций и разоблачений, пусть и липовых, пусть и с пошловатеньким душком.
На предложение Нателяы редакция ответила восторженным согласием и пустила ее материал вне очереди, задержав ради этого выпуск на пару часов. К полуночи статья была готова, а следующим утром ее уже вовсю раскупали в киосках.
Правда, с заголовком газетчики явно переборщили. На первой странице аршинными буквами:
«По улицам Ивакуни бродит оборотень!!!»
А еще через пять дней в Токийское бюро Российского телевидения пришел приказ: корреспондента редакции информации Нателлу Полуян и оператора Владимира Козлова перевести в Москву, так как срок их командировки истек.
Нателла покидала Японию со спокойной душой. Она отомстила трусливому начальству, пусть и таким, прямо скажем, несвойственным для нее способом.
А о статье в «Токио индепендент трибюн» заговорили! И не с шуточными, не с брезгливыми интонациями, а вполне серьезно! Люди поверили, что капитан затонувшего танкера жив, что с ним приключилась какая-то странная, таинственная история. Нателла едва успевала отвечать на все телефонные звонки... С ней связывались крупные издательские дома, телевидение Франции и Испании, то же самое Си-эн-эн... Ее спрашивали — как продвигается расследование? Есть ли новые факты? Кому выгодно исчезновение капитана? Будете ли вы писать книгу и сколько потребуете в качестве гонорара?