По лицу Шайбакова пробежала тень самодовольства, которое он поспешил погасить, и с унылой миной стал рассказывать:
– В первитин я добавляю препарат для анестезии, то есть с совершенно противоположным действием. Ну а пропорцию выбрал опытным путем. Вон, у вас есть образец, можете сами попробовать на девицах. Для них – такой кайф! На все способны! Еще и благодарить будут, – победно заключил Шайбаков, уже не скрывая гордости.
– Это мы уже видели, – процедил сквозь зубы Грязнов.
Турецкий поднял трубку телефона, набрал номер дежурного врача клиники, в которой размещалась Суркова и две девушки, взятые на Красной площади. Когда там отозвались, он представился, спросил о состоянии пациенток.
– Суркова отпущена на похороны сестры, она чувствует себя удовлетворительно, – ответила дежурная. – А вот девушкам плохо. Мы в затруднении, не знаем, чем их лечить, как найти противоядие.
– Все понятно. Спасибо за информацию.
– Что они сказали? – спросил Грязнов.
– Плохи дела, врачи не знают, как вытаскивать пострадавших из их кайфа. А этот алхимик научился только убивать, спасать не умеет. Верно, Шайбаков? В общем, если случится беда с ними – понимаете? – вы будете привлечены как убийца.
Арестованный опустил голову и рассматривал мыски своих блестящих ботинок. До него, похоже, не доходило, что ему угрожает.
– А сам-то пробовал свое зелье? – спросил Грязнов.
– В очень ограниченном количестве, – пожал тот плечами.
– Накормить бы тебя до одурения, чтоб вывернуло наизнанку!
– Не кипятись, Слава. Шайбакова отправляем в следственный изолятор. Разыщем Козлова, проведем очную ставку, допросим отравленных им девиц и отправим дело в суд.
Турецкий вызвал конвой, Шайбакова увели.
Грязнов вздохнул с облегчением:
– Меня едва не стошнило от этого клопа вонючего! Скотина! Вот такого я мог бы и застрелить, рука б не дрогнула! Он же запросто всю Москву может превратить в психушку! Представляешь?!
Утром Турецкий пригласил к себе следователя Мосгорпрокуратуры Олега Величко, который занимался убийством Арбузова, а теперь вел еще и дело о наркотиках.
– Здравствуйте, Александр Борисович, вот и я. Меня, как я понял, снова в вашу группу включили?
– Здравствуй. Именно так. Поэтому присаживайся, рассказывай, как дела?
– Пока никак. Долгалев где-то скрывается, Козлов в Англии, словом, оба подозреваемых пока вне досягаемости.
– Олег, как только их разыщем – задержим и допросим.
– Это понятно, Александр Борисович. А как быть с депутатским иммунитетом?
– Надеюсь, решим.
В кабинет заглянул старшина-конвоир:
– Арестованный доставлен.
– Хорошо. Пусть ждет в машине. Я сейчас иду. Олег, мы с тобой сейчас поедем делать обыск в квартире Шайбакова, с нами поедет эксперт-криминалист, там будет что посмотреть.
– Ясно. – Олег быстро вышел из кабинета.
Турецкий старался не суетиться, но всякий раз, когда он отправлялся производить обыск или на какую-либо другую операцию, его охватывало странное волнение, сродни тому, которое переживают охотники перед началом гона.
Сейчас ему вспомнился недавний обыск у торговца оружием. Человек психологически не был готов к встрече с милицией, а дома хранил целый арсенал. Сначала он растерялся, а потом бросился внутрь квартиры и стал палить из пистолетов, автоматов, револьверов, из всего, что попадалось ему в руки.
Оперативникам пришлось попрятаться и выжидать. За это время подтянули к зданию пожарную машину, «скорую помощь» и отделение спецназа. Но все эти меры сами по себе ничего не решали.
Прибыл даже Меркулов и вступил в переговоры с преступником, но тот ни в какую не соглашался выходить. Тогда с другого конца города привезли его мать, которая стала на колени перед окном и умоляла сына не губить себя, так как за торговлю оружием он отсидит в тюрьме и выйдет, а если по его вине погибнут люди, то ему не миновать высшей меры. А может, и еще раньше убьют.
Нервы у всех были на пределе. Преступник грязно матерился, захлопнул окно, чтобы ничего не слышать и не видеть, с полчаса раздумывал над тем, как ему жить дальше. Потом выставил требование: вертолет и сто тысяч долларов.
Опять потянулись часы ожидания, переговоров, обещаний. Пришлось даже вызвать вертолет и броневичок из банка, чтобы создать видимость того, что все условия выполняются. Работники органов, конечно, больше всего беспокоились о жильцах жилого дома. Не ровен час, преступник взорвет квартиру! Неизвестно же, что у него там в арсенале имеется. В такой ситуации требовалась предельная осторожность.
Спустя некоторое время преступник потребовал, чтобы к нему пропустили его мать. Кто мог подумать, что именно ее злодей решил взять в заложницы.
Когда все было готово к вылету, преступник наконец вышел, прикрываясь женщиной и держа пистолет у ее виска. Она была бледна, но держалась уверенно и спокойно. Вместе они подошли к вертолету через коридор, созданный спецназовцами.
Уже поднимаясь по ступенькам в вертолет, преступник на миг потерял бдительность, и на него тут же навалились спецназовцы, в одно мгновение уткнули мордой в землю и надели наручники.
Все в тот раз закончилось благополучно, но скольких нервов стоила эта победа!…
Турецкий выглянул в окно. Там властвовала осень, без остановки лил дождь, тучи мокрыми тряпками провисли едва не до крыш. Мокрые голуби на карнизе уныло смотрели вниз, словно пережидали ненастье.
В машине его уже поджидали два оперативника, эксперт-криминалист и Олег Величко.
– Начальство малость подзадержалось,– шутливо отреагировал Олег.
– Поехали! Там нас ожидает целый химзавод. Готовьтесь, господа, – предупредил коллег Турецкий.
Хлопнули дверцы «рафика», машина легко тронулась с места, следом за ней ехал «воронок», в котором везли Мирослава Шайбакова.
Всякий дом хранит специфические запахи своих обитателей: случаются затхлые, непроветриваемые помещения, где все до времени превращается в тлен; случаются полупустые необжитые квартиры, где гуляют сквозняки; есть жилища, где прочно поселяется дух гниения. Дома живут жизнью своих хозяев, подчиняясь воле судьбы, но в отличие от людей они могут возрождаться вновь и вновь.
Квартира Шайбакова была захламлена ненужными вещами, которые он приобретал по случаю, особенно в последнее время, когда появились деньги.
– Ну, демонстрируйте, Мирослав, свой завод, – сказал Турецкий Шайбакову.
Хозяин квартиры прошел на кухню, указал на кастрюльки из жаростойкого стекла, сказал тихо:
– Вот здесь все, чем я пользовался.
– Скажите, а откуда вы раздобыли секрет производства первитина? Не сами же его изобрели?