– Господи, ну что за чепуху вы несете! Собака давно сгнила!
– Ошибаетесь, повторяю.
Козлов впился глазами в бумажный лист.
– Какой напрашивается вывод? – спросил Турецкий. – Я думаю, вам самое время признать себя виновным в том, что вы отравили Акчурина.
– Никогда!
– Значит, Акчурина отравил Воронин! Потому что вы вдвоем работали на кухне! И вертелись вокруг торта.
– Я ничего не знаю.
– Дело ведь в том, что с Бережковой вы поступили аналогичным образом, только использовали не сумасшедшую дозу кокаина, а первитин. Вы, наверно, не знаете, что неподалеку от вас, в такой же камере содержится Шайбаков, который рассказал о том, когда и сколько вы брали у него наркотика. Все совпадает. Вы понимаете.
– Не хочу ничего знать! Я не совершал этого убийства.
– Понятно. Скажите, а зачем вам понадобилась записная книжка Акчурина?
– Я взял ее на память.
– Вы просчитались, не смогли ею воспользоваться. В записях мог разобраться только хозяин.
– Да, у него была поразительная память, он помнил множество номеров телефонов, счетов, суммы денег. Это был живой компьютер!
– Скажите, а что вы хранили в сейфе под кроватью?
– Вы его вскрыли? – вздрогнул Козлов.
– Если бы вскрыл, не спрашивал бы, – ответил Турецкий.
– А что же вам помешало?
– Вы разве не знаете секрет собственного сейфа? Я еще раз хочу напомнить вам, что чистосердечное признание смягчает ответственность подсудимого. Поэтому советую не запираться, не хитрить. Мы вчера сделали обыск в вашем загородном доме и под кроватью, под доской паркета, обнаружили сейф. Но под руками не оказалось подходящего инструмента. А ломать не захотели. Решили вскрыть его сегодня. Впрочем, если там у вас любовные письма, может, мы и не поедем туда.
– Так вы мне и поверите!
– Как хотите, но вам лучше сказать правду.
Козлов колебался. Он понимал, что следователь, возможно, знает о содержимом сейфа и теперь просто прикидывается, проверяет его честность. К тому же знал наверняка, что вскрыть сейф труда не представляло. Наконец он решился:
– В сейфе хранятся драгоценности из Гохрана, которые мы вывозили в Англию. Часть я присвоил себе. Но прошу учесть, я сам сознался! Между прочим, хорошо, что я не увез их с собой, так как все, что попало в Англию, там и пропало. Фирма развалилась, не рассчитавшись за полученный товар. А я свою часть могу вернуть хоть сейчас.
В памяти Турецкого всплыл документ, который ему дал Меркулов. Там как раз и говорилось об этих самых драгоценностях. Вспомнился одновременно и эпизод, рассказанный осведомителем.
– Понимаю, о чем вы говорите. Ваши драгоценности, насколько нам известно, умыкнули два бизнесмена. Они не рассчитались, переехали в Америку. А вы послали вдогонку матерого преступника Мельничука, который должен был выбить долг. Но этот умник, не зная американских законов, попал впросак. И теперь будет долго отдыхать в американской тюрьме.
– Вы и это знаете? – изумился Козлов.
– Да, как видите. Я даже больше могу вам сказать: Бережкова и попала-то в тюрьму из-за того, что «братки» пахана, посаженного в американскую каталажку, выдали ее. Она ведь приезжала за своей частью драгоценностей?
– Да… ради этого.
– И вы тоже?
– Вынужден признаться, что так оно и есть.
– И записная книжка Акчурина вам нужна была в связи с этими драгоценностями? – поинтересовался Турецкий.
– Да. Там были записаны нужные мне реквизиты. Я не обладал такой феноменальной памятью, как банкир. А без этих реквизитов никак бы не мог изъять часть драгоценностей.
– Понятно. Это еще одна из причин, по которой вы отравили не только Акчурина, но и Бережкову, свою любовницу.
– В конце концов я убил преступников! Вы можете это понять?! – истерично закричал Козлов.
Лицо его залилось краской, глаза засверкали, он был, казалось, на грани срыва.
– Значит, вы признаете себя виновным в том, что отравили Акчурина и Бережкову?
– Да, признаю! Я их убил, но они сами заслужили!
– Вот вам ручка и бумага, а вы, пожалуйста, напишите, что и куда уходило из банка. Это будет ваша реальная помощь следствию.
Козлов долго раздумывал, потом стал писать. Наконец резко оттолкнул от себя написанное, бросил ручку.
– Пока больше не могу. Устал. Потом вспомню.
– Ну хорошо, у вас будет время. Хочу открыть вам еще одну неприятную новость.
– Что еще?! – Козлов глядел затравленно.
– Сейф невозможно вскрыть.
– Почему?
– Он взорвался, когда к нему притронулся оперативный работник.
– Почему? Не понимаю.
– Повторяю: сейф был начинен взрывчаткой. Во время взрыва был убит наш человек. Другой сильно контужен. Никаких драгоценностей в сейфе не было.
– Что?! Что вы говорите?! Этого не может быть? Там были золотые монеты, серебряные кубки, обработанные алмазы и перстни! Многомиллионное состояние!
– Я говорю серьезно – так не шутят, – ответил Турецкий.
– Не знаю, кто мог это сделать… Значит, кто-то уже забрался в сейф, вычистил его и начинил взрывчаткой?!
– Кого вы подозреваете? Кто мог знать о вашем кладе?
– Воронин… Только он мог догадываться об этих драгоценностях.
– А что конкретно он мог знать?
– Мы вместе отправляли груз. Он постоянно был со мной. К тому же он не дурак. Все ловит на лету. Это могла сделать его охрана. А впрочем, я не знаю. Все рухнуло… Теперь мне все равно… Пусть меня судят.
– До суда еще далеко. Наберется добрая сотня томов дела, этот ваш проклятый банк «Ресурс» обрастает жертвами даже после своего распада.
Козлов вздохнул, промолчал, глядя в пол. Спина его была согнута так, словно на него свалился огромный груз.
– Что вы можете рассказать о смерти следователя Арбузова?
– Об этом я ничего не знаю. Вот Алла – та могла разболтать о моем кладе. Поэтому и пришлось ее убрать. Но, видит Бог, я очень сожалею об этом…
– Отчего же вы в прошлый приезд не увезли драгоценности?
– Не смог достать ни разрешения на вывоз драгоценностей, ни дипломатического паспорта.
– А теперь?
– Теперь? Все было бы в порядке, если бы не петрушка с Бартеневым. Я понял, что и на меня кто-то охотится. На даче Пыхтина убедился, что меня ищет милиция. Решил возвращаться ни с чем, лишь бы ноги унести. Но и здесь невезуха.
– Скажите, кто мстил Бартеневу? Кто желал его смерти?