— Он ли?
— По всему так выходит, хотя пока за руку не схватишь — не удостовериться.
— Ну что же, — резюмировал Денис. — Хватайте.
А после обеда позвонил и Агеев. Нет, денег, говорит, Агафонов в банкоматах не снимал. Но зато побывал, как думаешь, где? Грязнов даже предположить побоялся. Да, говорит Агеев, именно там, где ты подумал. В «Логику» его черт понес. Повезло. Могли ведь и месяц по пятам ходить без толку. А тут…
В общем, встретился там со штатным сотрудником фирмы, с одним из главных компьютерных специалистов «Логики» неким Василием Ждановым. В каких они отношениях, пока непонятно. Может, просто знакомые, конечно. Однако знакомство это весьма и весьма симптоматично.
Созвонившись, Денис с Турецким спланировали очередную «встречу на бегу». Заказав по чашке кофе в удобно расположенном «своем» кафе, они уже после официального окончания рабочего дня обсуждали возможные дальнейшие действия.
Денис рассказал, как очередной «карточный» след снова вывел его работников на «Логику»; что, фактически, все до единой нити последних расследований тянутся к трем главным персонажам: братьям Гончарам и Изабелле Вовк. При этом у него так и нет никаких доказательств причастности этой троицы к исчезновению академика Дубовика. Изабелла, встречаясь с Максом, призналась тому, что в последний раз видела его на выставке в Ганновере, куда летала с братьями, ознакомиться с прогрессивными разработками в области информационных технологий. Но больше его не встречала.
— Лжет, — заверил Грязнова Александр Борисович. — Я по телефону не стал говорить, но Галочка Романова раскопала в списках пассажиров «Люфтганзы», что Дубовик сразу после окончания выставки вернулся в Москву. В соседнем с ним кресле летела и эта ваша рыжая Изабелла.
— Понятно, — покивал Денис, — я Максу передам, чтобы он в курсе был.
— Пусть будет начеку во время очередного свидания, если они намерены еще встречаться. Кто знает, что на уме у этой дамы и ее партнеров. На тебя-то вон уже охота началась.
Денис гордо улыбнулся:
— Сподобился. Не зря, видно, хлеб свой ем.
— И все-таки будь осторожен и на рожон не лезь. Ты нам еще не раз пригодишься, — улыбнувшись в ответ, пообещал Турецкий. — А пока давай-ка события чуть форсируем. Раз уж материалы по многим делам готовы, передавай собранную информацию следакам и операм по месту совершения преступлений. Там ведь у тебя целый букет набирается, да? И сто пятьдесят шестая, и сто пятьдесят девятая, и сто шестьдесят четвертая. Как только за дело возьмутся официальные власти и предъявят братьям и «сестрице» обвинения в мошенничестве и краже, те начнут заметать следы. Задергаются. И, возможно, выведут нас на что-нибудь, касающееся исчезновения Дубовика. И вот тогда на весь твой «букет» я сверху еще и сто двадцать шестую привешу. Так что давай. Смело дои теперь своих клиентов — они ведь узнали, что хотели? Пусть раскошеливаются — и неси материалы по территориальным прокуратурам и УВД. Но прежде я к тебе Галочку пришлю. Помнишь такую?
Денис расплылся в улыбке, но ничего не ответил.
— Отдашь ей копии. Я хочу взять в свои руки все до единой паутинки, ведущие к этому паучьему гнезду. И Меркулова попрошу, чтобы он посодействовал: вся информация и из территориальных органов тоже должна ко мне попадать. Вдруг да и у них что-то новое, что-то важное промелькнет… В общем, Романову оставляю своей «связной». Так к ней и относись.
Когда Турецкий ушел, Денис все еще сидел за столиком, держа в руке пустую кофейную чашку, и улыбался.
Максиму было неуютно. Даже успешно завершенный поиск одного из хакеров не принес ему удовлетворения. Он, прислушиваясь к себе, попытался определить источник внутреннего неудобства, но безуспешно. Вроде бы все было нормально, однако сосало что-то изнутри, как если бы в яблоке червячок завелся.
Два дня после бурного свидания со школьной любовью Макс раздумывал, прежде чем открыл в «живом журнале» дневник Рыжей Стервы. В последней записи девица сообщала, что вчера «за рюмкой чая» они с подружкой окончательно пришли к выводу о «всеобщем козлизме» мужиков. Не осталось, мол, на всей планете нормальных особей сильного пола. Не в том смысле, что не «голубых», а тех, с кем не страшно. Которые позаботятся, не бросят, не предадут…
Вот оно, понял Макс. Он поежился и почесал бороду. Отсюда и его отсутствие спокойствия. Он ведь тоже себя не чувствует таким: верным, надежным, нужным, способным понять, простить, защитить. А когда-то мог. Мог заботиться о Белке в самых простых житейских ситуациях.
Припомнились давним летом прогулки в лесу, когда она доверчиво склоняла голову и он перебирал ее ярко-рыжие локоны. Сейчас не такие они, темнее заметно, от краски, что ли?
Он прикрыл глаза, предаваясь воспоминаниям, и будто бы ощутил даже прелый и теплый запах. Нечасто в повседневной жизни вспоминаем мы лесной аромат. Он ведь действительно даже в самую жаркую летнюю погоду немного прелый, не говоря уж о солнечных, но сыроватых, погожих осенних днях. Потому что на лесной почве постоянно лежит будто подстилка: хвоя, листья.
Макс помотал головой, отгоняя наваждение. Почему так устроена жизнь? Неужели та девчонка из детства паразитирует на людях? Впрочем, уже понятно, что да. Она проходит как соучастница по делу о краже базы данных. Железобетонно проходит. И, судя по всему, тюрьма давно по ней плачет. Отчего же так горько?
Впрочем, мы всегда с трудом и болью расстаемся с иллюзиями. Просто настал черед еще одной?
Но во время их первой и, вероятно, последней московской встречи она была похожа на ту Белку, которую он помнил. Неужели она все время играет? Или все-таки была искренней? Потом напилась, правда, но это простительно взрослой женщине. Перенервничала и не рассчитала сил. Он ведь и сам был «хорош». Что, впрочем, не помешало им насладиться друг другом. Макс не помнил подробностей, но ощущение волшебства и легкого безумства до сих пор оставалось. Он ведь никогда не был слишком избалован женским вниманием, хотя время от времени и заводил себе подружку. Но в постели все они отчего-то бывали похожи на жен, если судить о женах по рассказам окольцованных приятелей. А с Белкой…
Правда, и тут свербел червячок. Где это она всему этому научилась? С кем?..
Впрочем, сейчас дело совсем не в этом.
Денис передал, что про Дубовика она врала. Точнее, умалчивала. Оказывается, она с выставки с ним в одном самолете возвращалась. И что? Задушила потом академика в постели? Макс усмехнулся. Пожалуй, захоти она его самого удушить в тот вечер — удалось бы без труда. Он и не заметил бы.
Или держит Дубовика в подвале тайной своей виллы и после очередной кражи интеллектуальной собственности насилует компьютерного гения в извращенной форме?..
Бред!
Наверное, она и вправду не знает о его дальнейшей судьбе. Неужели Белка могла бы так смотреть на него, так предаваться страсти — с руками по локоть в крови? Не может быть. Не должен человек уметь так притворяться. Скорее всего, ее использовали втемную. А получит вместе со всеми по полной программе, дурочка. Жаль ее. Что же делать-то, господи?..