Повторять передачу нет необходимости, квитанция приходит немедленно. Задание выполнено, разведчики боевым разворотом уходят в облака. Вслед им запоздало бьют зенитки.
Выруливая на стоянку, Козлов замечает, что аэродром пуст. Ни одного нашего истребителя, ни Лаггов первой эскадрильи, ни МиГов второй и третьей не видно. Выбираясь из кабины, Николай спрашивает механика, куда пропали самолеты.
– Полк всем составом вылетел на штурмовку обнаруженного аэродрома. Вы с Коротиным остались на аэродроме вдвоем, – докладывает механик.
Пока технари возятся с самолетами, летчики идут в столовую.
– Что приуныл, Вячик?
– Да вот, что-то с движком, температура масла зашкаливает. Сейчас будут разбираться.
– Понятно. Ничего страшного, сделают.
Они допивают компот, когда подбегает взволнованный боец из стартовой команды.
– Товарищ лейтенант, тревога! Приказано вылететь на перехват бомбардировщиков.
– Твою ж мать! – успевает выругаться на бегу Вячик. – Мой не готов!
Как горный козел, Козлов заскакивает в кабину, буквально на лету пристегивая подвесные ремни. Привычная процедура запуска движка. Выруливание, связь с КДП, получение разрешения на взлет. Истребитель Николая набирает высоту в одиночку, машину Вячеслава отремонтировать не успели.
– Квадрат… Курс… скорость… высота… – передает оператор наведения.
Бомбардировщики идут точно на станцию, где выгружаются войска. Разворачиваю машину на пересекающийся курс и набираю скорость и высоту. Высота и маневр сейчас единственное его спасение. Шестерка «Юнкерсов» под охраной звена «мессеров». Немного, но для одинокого советского истребителя хватит вполне.
– Ну, и где я вас всех хоронить буду, сволочи? – заходя боевым разворотом прямо им в переднюю полусферу, говорит сам себе Николай, сваливая истребитель в пике и целясь точно на кабину ведущего. Скорость растет, с крыльев начинает белыми вихрями срываться воздух, самолет весь дрожит, как будто в предвкушении драки. Силуэт «восемьдесят восьмого» растет в прицеле. Немецкие летчики успевают заметить атакующий «ястребок», бомбер пытается увильнуть в сторону, но летчик уже жмет на гашетку. Николай замечает разрывы первых снарядов, изо всех сил вытягивая рукоятку на себя. В глазах летчика темнеет, самолет, постанывая всеми элементами конструкции, выходит из пике, одновременно переходя в боевой разворот. Неожиданно оказывается так, что в прицел попадает второй бомбер. Очередь, сваливается второй… «Так, а вон еще один. Упорный какой. Мало того, что не испугался, так еще и на боевой курс становится, сволочь! Ну, погоди, покажу я тебе боевой курс!» Прикрывая бомбардировщик, сверху на Николая сваливается пара охраняющих «мессеров». Но Козлов выпускает посадочные щитки, самолет словно бы «вспухает» и тормозит. «Мессеры» проносятся мимо, Николай жмет на гашетку, но очередь проходит мимо успевшего свалиться ниже «Мессершмитта». Отогнав «мессеры» и используя преимущество МиГа в скорости, Николай догоняет «Юнкерс», стрелок которого палит в белый свет, как в копеечку, с мертвого угла.
Условия для стрельбы идеальные, и Козлов жмет на гашетку. Пушки молчат. Отказ оружия! «Чтоб тебе….!» Еще одно нажатие на гашетку. Тишина, даже звуки двигателя не улавливаются ушами. Если бы не отблески солнца на вращающемся винте… «Винт!» – мелькает у Николая радостная мысль. Добавив газ, он нагоняет бомбардировщик, потом уравнивает скорости и винтом ударяет по хвосту «Юнкерса». Страшной силы удар, потеря сознания… Вернувшийся «Мессершмитт» всаживает очередь в неуправляемый самолет. МиГ вспыхивает, но через минуту из его кабины вываливается человек. Над ним распускается белый купол парашюта… Ведущий «мессер» делает боевой разворот, стрекочут пулеметы, и в куполе парашюта появляется множество не предусмотренных конструкцией дырок. Ревя моторами, проскакивают «мессеры».
«Сволочи, решили отомстить, пока я беспомощный. Как хочется жить, господи… Мама!… Сейчас, наверное, вторая пара зайдет, и мне конец. Жаль, мало фашистских стервятников успел уничтожить. Отомстите за…» – Николай не успевает додумать, сверху слышны отчетливые очереди наших ШВАК. Ведущий «Мессершмитт», уже докрутивший половину виража, вспыхивает и, объятый пламенем, пикирует к земле. Ведомый резко сваливает в сторону, вслед ему проносится еще одна очередь. Затем становится виден МиГ Коротина, до того не заметный за куполом парашюта. Вячеслав выходит из пике и переходит в набор высоты.
Земля приближается с устрашающей быстротой, Козлов приземляется на остатках основного парашюта. С силой приложившись о землю, он теряет сознание и уже не видит, как к нему спешат бойцы из роты охраны штаба фронта.
«…вылетев на перехват в одиночку, Козлов смело атаковал шестерку бомбардировщиков неприятеля, прикрытую звеном «Мессершмиттов». […]
Этот бой, длившийся двадцать минут, наблюдало командование Западного фронта – командующий Тимошенко и член военного совета Мехлис. 26 августа Николай Козлов был представлен к званию Героя Советского Союза. Его боевой счет после того памятного боя составлял 9 сбитых самолетов. Но награждение не состоялось – войска фронта попали в тяжелое положение, и стало не до наград.
В ходе этого боя Николай Козлов получил серьезные ранения: была ранена левая нога, при приземлении на разодранном парашюте повреждена правая. Требовалось длительное лечение. Николая отправили на санитарном поезде в тыл, но в Саратове он от поезда «отстал».
«Герой Советского Союза Николай Козлов» [26] Страница рус: бви: авиация: история: асы_вов:Н_Козлов»
1 сентября 1941 г. Центральный фронт. Вязьма
Части дивизии высаживались из вагонов прямо на входной стрелке. Собираясь в колонны, они скорым маршем устремлялись к местам, на которых предстояло держать оборону. Роте Ершова повезло, идти пришлось совсем недалеко, до запасных путей рядом с полуразрушенным вокзалом. Пути забиты разбитыми и обгоревшими вагонами, рядом с которыми валяются втоптанные в землю обрывки каких-то вещей. «Все ясно, последствия немецкой бомбежки», – думает Петр. Рота вгрызается в землю, маскируясь вагонами. Два «Максима» старший лейтенант ставит на флангах, так чтобы они поражали наступающих косоприцельным огнем.
Забравшись на один из вагонов, Ершов осматривает окрестности, прикидывая возможные пути движения танков. «В пакгаузы рабочей территории они не полезут, а вот вдоль путей выйти нам во фланг – наверняка попробуют», – размышляет, карабкаясь по искореженным остаткам вагона, Петр.
– Иваныч, – окликает он командующего двумя расчетами ПТР сержанта, уже наметившего позиции и распекающего нерадивых бойцов одного из расчетов за плохо отрытый окоп. – Брось, здесь окоп все равно не нужен. Я сверху посмотрел, танки, скорее всего, левее пойдут. Туда и перемещайся обоими расчетами.