«Посмотрим, как прокурор с наркомом будет тягаться», — подумал Абраменко, вызывая к себе лейтенанта Кактусова.
15 ноября 1942 г. Юго-Западный фронт. Сергей Иванов
Я, конечно, не Андрей с его интуицией, но даже мне в последние дни становится немного не по себе. Кажется, что ничего особого не происходит, но неприятное ощущение непрерывной слежки никак не проходит. Бл…, что такое, не пойму? Неужели немцы все же устроили за командованием бригады охоту? Или персонально за мной? Что ни говори, а разведка у них серьезная была. Помнится, где-то читал, что даже планы составляли с учетом доставленных разведкой данных о характере командующих противостоящими войсками генералов. Так что могли и мы с Андреем в какую-нибудь особую папку абвера попасть. И еще не идет у меня из головы нападение на Андрея в Славянске. То, что он мне рассказал, на всякие мысли наводит. Например, мы кому-то из высшего руководства дорогу перешли, или в НКВД кто-то все же получил сведения о нашем истинном лице и решил нас изолировать «чисто для сэбэ». А что, вполне вероятно. Имея наши сведения о будущем, можно такого натворить…
Ну, вот, накаркал. Антон телефонограмму приволок: «Срочно прибыть в штаб фронта». В Сталинград значит. Интересно, зачем. Хотя вырисовывается одна идейка — если Андрей тоже приедет, значит, предки нас раскусили. Черт, а ведь, судя по всему, наступление начнется буквально через несколько дней, уже и запасы практически все подвезены, сильно недостает только стодвадцатимиллиметровых мин да патронов к ДШК и ПТР. Но это и понятно, потеря Харькова все же сказывается. Что же, придется все Махрову передавать. Как-то он с бригадой справится? Хотя, может, рано я панику поднял. Ну, прокачусь до Сталинграда и обратно, а там и в наступление. «Рыжий» вон опять застоялся, пора бы и повоевать.
Нет, ну точно что-то не так идет. Мурка от меня не отходит, мяучит и мяучит как заведенная да когтями за форму цепляется. Взять, что ли, с собой? А ладно, возьму:
— Антон, приспособь-ка Муркину корзинку в машину, да в хозвзводе возьми для нее поесть на денек.
Так, пока машину готовят да Антон собирается, у «Рыжего» спокойно посижу. Сроднились мы с ним. Иногда мне кажется, что он живой. Странно, в прежней жизни никогда к танкам так не привязывался. Может, потому, что менял их один за другим?
Ну все, пора. Едем до станицы, а там нас самолетик ждет. У-2 транспортный. Почти лимузин, на трех пассажиров, так что мы с Антоном и Муркой вообще с комфортом поместились. Ну что, полетели? Эх, Мурка, ты же танкист, чего ж так испугалась-то? Ладно, хоть не меня или Антона, а свою корзину обоссала. Ну, кошатина, ты даешь…
Честно говоря, я бы лучше на «Рыжем» по пересеченной местности на полной скорости проехался, чем на этой летающей этажерке. Растрясло как ни разу в жизни. А уж воздушные ямы — это ощущение, не передаваемое даже «большим боцманским загибом». Хорошо, летели не слишком долго, всего-то часа два, и ни одного немецкого самолета не встретилось. Если бы летчик еще и маневрировать начал, я бы точно не выдержал, да и Антон тоже. Он и так весь полет бледный сидел.
Прилетели мы к Сталинграду уже ближе к вечеру и приземлились где-то на окраине. Нас уже машина ждала, ага. Причем не обычная «эмка», а трофейный «хорьх». Генеральская, блин, машина. С чего бы? Или просто меня уже всякая мелочь беспокоить начинает? Ладно, сопровождающий один, обычный армейский сержант, похоже. Да и водитель ничем не выделяется. Ладно, поехали.
Так, вот и штаб, благо я тут уже раз бывал, здание знакомое. Хм, вроде все спокойно. Тэк-с, а Мурку с Антоном куда? Ага, сержант проведет. Ладно, пошел.
Вхожу в ярко освещенный, прямо-таки сияющий светом коридор и после сумрака на улице невольно зажмуриваю глаза. И тут же меня мягко, но цепко хватают несколько человек, выдергивают из кобуры ТТ, а из кармана — «Вальтер» ППК. Так… вот и допрыгался. Стою спокойно, стараясь не спровоцировать оперативников на жесткие меры. А ведь угадали, черти, что я на своих сразу не кинусь, мелькает в голове мысль.
Все-таки нас раскрыли. Интересно, куда нас теперь? На Лубянку, на какую-нибудь закрытую дачу или прямо, ха-ха, к товарищу Сталину, а тот нас расспрашивать станет, как ему «обустроить Россию».
Меня легонько подталкивают — ведут по коридору куда-то в глубь здания. Наконец-то мои глаза адаптировались к освещению, и я узнаю в одном из арестовавших меня лейтенанта Кактусова. Интересно, интересно. Получается, что нас ведут давно? А почему тогда раньше не задержали? Стоп, стоп. А ведь у нас наступление под Сталинградом как раз девятнадцатого началось. Может, и здесь так же? Тогда, если нас вели, то как раз, получается, вовремя арестовывают, чтобы командный состав до наступления сменить.
Тэк-с, вот и комнатка. На окнах решетки, что-то за ширмой спрятано. И три стула. Для меня и Андрея? Похоже. Ага, вот и Андрея привели.
16 ноября 1942 г. Сталинград. Штаб Юго-Западного фронта
Андрей, прибывший по вызову в штаб армии, вошел в гостеприимно распахнутую незнакомым посыльным по штабу дверь. Ленг, хитрюга, успел прошмыгнуть в тепло мимо его ног и уже стоял в коридоре, внимательно принюхиваясь и присматриваясь к обстановке. Похоже, он тоже что-то чувствовал, как и Андрей, чья интуиция прямо-таки выла об опасности пожарной сиреной. Но в коридорах штаба внешне все выглядело как обычно, то есть как пожар в борделе во время наводнения. Сновал разнообразный штабной люд, из открытых дверей доносился стрекот пишущих машинок, прямо напротив входа, у окошка дежурного по штабу, приветливо улыбался знакомый по прошлым визитам посыльный. Мысленно нажав на кнопку «Отбой тревоги», Андрей попытался успокоиться.
— Собаку, как всегда, оставите в дежурке, товарищ генерал-майор? — спросил посыльный.
— Да, конечно, — ответил Мельниченко. Они прошли к дежурке, где в небольшой комнатке, до революции, видимо, бывшей чем-то вроде привратницкой, Ленг, как обычно, устроился на заранее приготовленном адъютантом коврике, дожидаясь возвращения хозяина. Но, в отличие от обычного ритуала, он постоянно пытался пройти вместе с Андреем и остался неохотно, только после категорической команды.
Андрей с адъютантом успели зайти за угол коридора, ведущего к залу для совещаний, когда все внезапно изменилось. Видимый отрезок коридора был пуст, а сзади и сбоку внезапно появились несколько особистов с расстегнутыми кобурами. Характерные плавно-текучие движения и явная готовность к применению оружия, сразу замеченные Мельниченко, подсказывали, что это профессионалы высокого класса. «Чистильщики-волкодавы», — подумал Андрей, вспомнив одну из любимых своих книг о войне.
— Прошу сдать оружие и следовать за нами, — сказал один из них со знаками различия лейтенанта ГБ.
— Мы арестованы? — холодно спросил Мельниченко, отдавая одному из особистов пистолет, в то время как другой, подойдя со спины, быстро, но качественно обыскал его. — Тогда прошу предъявить ордер.
— Ну что вы. Никакого ареста. Нам просто нужно поговорить с вами в спокойной обстановке. А товарищ младший лейтенант пока подождет вас у нас в кабинете, — с этими словами лейтенант повернулся, жестом предлагая Андрею пройти вперед.