— Связь! У вас там что, колхоз? Где доклад? Что с сеансом?
— Товарищ командир, докладывает командир БЧ-4, аппаратура в строю, но сигнала на БАУ [4] не наблюдаю. Рекомендую всплыть и принять промежуточный сеанс со спутника.
— Объявляйте тревогу на всплытие. — Капитан с непроницаемым лицом уселся в свое кресло. Невозмутимый вид вполне соответствовал внутреннему состоянию Владимира. Он с пугающей ясностью осознал, что практически единственной реальной причиной может быть только глобальный ядерный конфликт. Этот вывод моментально снял все поводы для волнения, так что теперь командир, внимательно наблюдая за действиями подчиненных, спокойно, словно автомат, обсчитывал возможные причины и варианты действий, задавив любые мысли об уехавшей к своим родственникам на пару недель жене, о дочери, о престарелой матери, одиноко доживающей дни в Челябинске.
— Есть! Учебная тревога!
Гулкий голос вахтенного инженер-механика прокатился по отсекам. Стальной левиафан начал оживать. По лодке словно пронесся вихрь. Отдыхавшие матросы, мичманы и офицеры вскакивали с постелей и, на ходу одеваясь, заученными за время службы маршрутами устремлялись в свои отсеки. Наконец все успокоилось, стоящие у своих постов люди внимательно вслушивались в тихо фонящие динамики внутрикорабельной трансляции. Наконец крайний отсек доложил о готовности к бою. Потянулись доклады боевых частей.
— Выполнены мероприятия по готовности к старту десять минут. Выполнены меры безопасности при всплытии. Прослушан горизонт, рекомендованный курс всплытия… — доложил командиру старпом.
— Всплывать на глубину десять метров с дифферентом три на корму. Иметь ход пять узлов.
— Есть. Пульт, держать… оборотов, — отозвался механик.
— Есть всплывать на глубину десять метров с дифферентом три на корму, — отрапортовал боцман. — Всплываем, шестьдесят… пятьдесят… сорок… двадцать… Есть перископная!
— Поднять перископ, осмотреть горизонт и воздух.
— Осмотрены горизонт и воздух. Горизонт и воздух чисты!
— Поднять антенны связи, радиоразведки, астрокорректор, УДК, открыть вахту в радиосетях, определить место, пополнить запас ВВД.
— Товарищ командир, — спустя пару минут отозвался связист, — открыта вахта в радиосетях, есть связь со спутником. Но КП флота молчит, на частотах главкомата тоже ничего! КП МСЯС молчит! Сеанса связи нет! Перехвачены позывные радиостанции, э-э… «Коминтерн»… в Москве, и метки времени по Москве!
— Так, принято! Штурман место взял? Отлично! Боцман! Погружаться на глубину двести метров, опустить выдвижные! Закрыть вахту в радиосетях, — лодка, на какие-то минуты глотнувшая морозного воздуха открытым зевом УДК, устремилась обратно в пучину.
— Глубина двести метров, — доложил боцман.
— Иметь минимально малошумную скорость.
— Есть! Скорость три узла!
— Так, играйте отбой, комбатов ко мне в салон, — произнес тихо Владимир и вышел из центрального.
— Отбой учебной тревоги! Второй боевой смене заступить! Командирам боевых частей, начальникам служб, оперуполномоченному ФСБ прибыть в салон командира!
Пока все собирались, Владимир неподвижно сидел во главе стола и только все больше мрачнел, наконец, когда все собрались, он начал:
— Согласно имеющимся указаниям [5] в случае отсутствия связи в течение суток и наличия угрозы начала боевых действий мы имеем право на самостоятельный запуск ракет. Однако сигнала о наступлении «особого периода» мы не получили. — Командир внимательно посмотрел на подобравшихся офицеров. Особист, усевшийся в углу, незаметно для остальных одобрительно кивнул. — Но по показаниям НК и по мнению командира БЧ-один, на нас совершено либо нападение с применением ядерного оружия, либо произошел глобальный природный катаклизм. Я склоняюсь ко второму варианту, учитывая наличие спутников связи. В глобальной войне их бы сбили первыми. Поэтому я решил… — Владимир слегка, практически незаметно для глаза, замялся, — я решил сначала выслушать ваши рекомендации, по линии ваших боевых частей, а потом принять окончательное решение. Командир БЧ-один? Ну, ваше мнение почти понятно…
— Есть, товарищ командир. Место я определил, нас унесло почти к территориальным водам. Если ляжем на грунт, дно позволяет, то можем так лежать долго, и для стрельбы ракетами уточнять место не понадобится, и всплывать будет не надо… и супостат нас не найдет. Ракетную готовность обеспечу.
— БЧ-два — вы?
— Думаю, что все же это война, товарищ командир. Нам нужны только данные штурмана и энергия, к стрельбе будем готовы. Готов вскрыть пакеты с шифрами разблокировки…
— БЧ-три?
— Война, товарищ командир… А в остальном — мы готовы.
— БЧ-четыре?
— Также рекомендую лечь на грунт, но для того чтоб подвсплыло БАУ. Московская радиостанция же работала. Я на эту антенну смогу принять сигнал, может быть, дадут новости в эфир. Вдруг действительно какой катаклизм, а мы тут миллионы поворотом ключа уничтожим!
— Поддерживаю, командир, — первым, почти не задумываясь, ответил замполит. Немного подумав, утвердительно ответили командиры боевых частей пять и семь, начхим, доктор, последними — старпом, капитан второго ранга Юрий Юрченко, и особист.
— Что же, раз так решили — всем по постам. Вам, Юрий Юрьевич, сейчас руководить покладкой на грунт. — Присутствующие один за другим вставали и выходили из салона. Когда у двери остался заместитель по воспитательной работе, Владимир добавил: — Глеб Иваныч, обязательно ознакомьте команду с ситуацией и нашими дальнейшими действиями. — И тут же он обратился к неторопливо поднимающегося со своего места особисту: — А вас, Олег Николаевич, я попрошу задержаться.
Словно ожидавший этого, оперуполномоченный ФСБ неторопливо, но тщательно прикрыл полуоткрытую дверь и, развернувшись, сел напротив командира.
— Олег Николаевич, вы понимаете, что мы сейчас находимся в очень сложном положении? — начал Владимир, внимательно следя за реакцией сидящего напротив. — Резкое исчезновение связи на боевом дежурстве… внушает серьезные подозрения. Прошу вас внимательно проверить этот вопрос. Может, это все же проблемы с матчастью связи? Как раз ваша работа. Вы не хуже меня знаете, что по инструкции при отсутствии связи я обязан привести корабль в боевую готовность и ввести коды целей и запуска. Но спутники-то свидетельствуют о мирном периоде. Вам ничего не известно… по вашей линии?
— Нет, Владимир Владимирович, ничего. Не думаю, что командование могло бы оставить нас в неведении. Поэтому считаю ваше решение единственно правильным. Разрешите идти?
— Идите, — командир выглядел слегка разочарованным, но в то же время на его лице явственно можно было разглядеть облегчение. Нет, стать человеком, в мирное время уничтожившим Нью-Йорк, Лондон, Париж и так далее, нужное подчеркнуть, ему вовсе не улыбалось, несмотря на весь боевой настрой.