— Хорошо, если это единственная причина, — в тон ему говорю я. — Хотя мне не совсем понятно, зачем было делать тайной то, что девушки сопровождали вас не только от аэропорта до города.
— До недавнего времени все, что связано с Кервудом, было закрытой информацией…
— Почему?
— Потому что, как вы понимаете, это не мои личные секреты. Когда мы встречались с вами в первый раз, я сказал даже больше, чем был уполномочен…
— И однако, информации было очень немного!
— Нам она тоже не с неба падает.
Андриевский отделывался ничего не значащими фразами и банальными репликами. Либо он выигрывал время, только непонятно для чего, либо хотел заставить меня раскрыться, чтобы выведать, что мне известно. И, наверное, хотелось ему также знать источник полученной мной информации. Нет уж, дорогой, мысленно сказал я ему, придется тебе побыть в моей шкуре!
— Теперь, когда мы знаем, что Мещерякова ездила с вами в Чечню, версия, что ее убили как свидетеля, выходит на первое место. Не могли бы вы вспомнить, что случилось в Грозном такого, из-за чего понадобилось не только в Кервуда стрелять, но также убирать девчонку, которая вряд ли понимала, в какую историю влипла?
— Мне не нравится, как вы формулируете вопрос, Александр Борисович!
— Формулировки мне подсказывают обстоятельства дела.
— Если я вас правильно понял, вы не занимаетесь этим делом.
— Я не провожу непосредственных следственных мероприятий, но за ходом расследования слежу. И на определенном этапе, пожалуй, заберу это дело к себе. А как вы думали?.. И то, что я вас допрашиваю, означает, что я пока помогаю следователю городской прокуратуры. Я больше чем уверен, что до него ваше учреждение не опустилось бы, а мне вы хоть что-нибудь да расскажете, а?
— О чем же?
— О вашей поездке хотя бы.
— Я уже рассказывал, не помните?
— Помню. Но непонятно, из каких соображений вы скрывали, что девушки ездили вместе с вами.
— А вы не догадываетесь?
— Догадок может быть много, но правда одна, не так ли?
— Так ли, так ли! — с легкой досадой в голосе передразнил меня Андриевский. — Если хотите, скажу — они поехали с нами без разрешения на то как моего руководства, так и руководства Кервуда! Теперь вы понимаете? Мы еще не старые мужчины. Я скрыл это от своего начальства, почему надо было говорить об этом вам?
— Я не стал бы доносить вашему начальству о вашей шалости хотя бы потому, что мне бы не поверили.
— Кто знает? Возможно, у меня тоже есть в службе недоброжелатели…
— Только тайные.
— Почему? — он удивленно приподнял брови.
Артист!
— Потому что довольно рискованно для карьеры быть в открытой оппозиции у зятя заместителя начальника.
Ну вот, совсем другое дело! Куда подевались как приклеенные радушие, улыбчивость. Взгляд колючий, поблескивающий сталью, будто острия длинных кинжалов показались из глазниц.
— Мне кажется, вам я о своих родственных связях не докладывал!
— О них мне, как бы между прочим, доложил заместитель генерального прокурора. Просто для сведения.
— Если вы хотите сказать, что это дает мне возможность вести себя как в голову взбредет, то вы ошибаетесь. Скорее наоборот, я должен быть безупречен, особенно в таких деликатных делах. Ведь это не отец, а тесть.
Я поднял руки, будто сдаюсь.
— Ради Бога, Юрий Владимирович! Вы меня убедили в своей правоте, и не будем больше к этому возвращаться. Расскажите, что произошло в Чеченской республике. У вас возник конфликт? С кем? Из-за чего?
— С советником Дудаева, Михаилом Угадуевым.
— Вы, насколько я помню, прибыли туда под крышей МИДа?
— Да, как сопровождающее конгрессмена Америки официальное лицо. Но визит был неофициальным, я говорил. Я думаю, Кервуд был послан для того, чтобы прощупать почву в Чечне, насколько серьезен намечающийся конфликт, каковы перспективы его развития. Возможно, на основе его доклада кабинет президента Америки планировал выработать свое отношение…
— Я понял. Хотя визит проходил неофициально, отношение к вам было лояльным?
— В общем, да. К американцу, конечно, лучше относились, клепали на Россию от всей души. Ко мне присматривались, подозревали, может, что шпион…
Андриевский грустно усмехнулся.
— Что же произошло между вами и Угадуевым?
— Не между мной — между Кервудом и Угадуевым, — счел нужным уточнить Андриевский. — То, что там происходит, производит удручающее впечатление даже на нас, закаленных отечественным бардаком. Ну и Кервуд там после своей демократии в ужас пришел — и давай заниматься тем, на что его никто не уполномочивал…
— То есть?
— Ну вроде того что он почувствовал себя миссионером, который несет мир туземцам. Начал уговаривать дудаевцев пойти на переговоры с Москвой, причем так активно, что чеченцы почти взбесились. А разругались с Угадуевым после того, как Кервуд ляпнул, что Дудаев не имеет права поднимать на щит исламский фактор, потому что в свое время бомбил афганские кишлаки. Угадуев тогда сказал, что американец в Чечне нежелательная персона и, если он не уберется в течение трех часов, безопасность не гарантируется. А боевики стоят и затворами клацают. Естественно, пришлось сваливать…
— Возможно, я ошибаюсь, но тогда зачем стрелять? Кервуд выполнил распоряжение этого… Угадуева. Или вы чего-то недоговариваете, Юрий Владимирович?
Андриевский досадливо крякнул:
— Опять вы за свое, Александр Борисович! Если бы я знал! Мы тоже занимаемся этим делом, немного с другой стороны правда. Возможно, Кервуд делал что-нибудь помимо своих прямых обязанностей. У меня ведь не было задачи выслеживать американца по полной программе. Возможно, о каких-то его контактах я не знаю…
— Наверняка не знаете! — усмехнулся я.
Он посмотрел на меня с плохо скрытой неприязнью.
Помимо своего желания я взглянул на него с тем же минимумом равнодушия. Мне надоели все эти лживые свидетели обоего пола. Они врут, иногда не задумываясь о том, правдоподобно ли звучит их ложь. Рано или поздно я все раскопаю, и тогда, возможно, кто-то из них из разряда свидетелей перейдет в незавидную категорию подозреваемых, а то и обвиняемых, чем черт не шутит!
— Если вы поделитесь со мной информацией, которой мы пока не располагаем, я буду признателен, — кисло улыбнувшись, сказал Андриевский.
Да, я верно предположил, что он изнывает от желания выведать, что удалось узнать сыскарям, работающим по делу Мещеряковой.
— По всей видимости, вы не знаете о существовании компании «Хантала ойл лимитед»?
Я стараюсь охватить облик Юрия Андриевского целиком, чтобы уловить какую-либо реакцию на свои слова. Ничего, кроме того, что до того сверливший меня взглядом собеседник вдруг отвел глаза. Либо он знает об этом веселом предприятии, либо стыдится того, что не знал.