- Так и я тебя похоронил. Ты что, в плену был?
- Был. - Он виновато опустил голову. - Меня же очередью скосило, думал все, отмаялся я на этом свете. А "духи", обнаружив, что я и Семка Суров... Помнишь его?
- Смутно.
- Ладно, не важно, - отмахнулся Иван. - Заметив, что мы живы, "духи" прихватили нас с собой: не знаю уж, для чего. Семка умер по дороге: крови много потерял. И я бы не выкарабкался, если бы сам себя не перевязал. Месяца три болтался между жизнью и смертью. Сколько раз помирал, и не помню уже, жрать дают с гулькин нос, из лекарств только аспирин, да и то не каждый день. Раны гнить начали, да еще чахотка напала. Та шо там говорить: сам видишь, что от меня осталось.
- Да, страшно смотреть! - признался Савелий. - Скажи кто - не поверил бы.
- Я и говорю. Господи, Савка, мой Савка! - Он поставил ружье в уголок и вновь обнял его. - Да ты проходи в горницу, рассказывай, а то я все о себе да о себе...
Когда они вошли в "горницу" и Иван включил тусклую лампочку, то у Савелия снова защемило сердце: в полумраке он с трудом рассмотрел пару перекошенных стульев, полуразвалившийся стол да скособоченный, потемневший от времени комод - вот и вся мебель в комнате, которую назвать горницей можно разве только в насмешку. Стены все были в трещинах, по углам накопилось столько паутины, что ее вполне можно было набрать на подушку. Окна были забиты досками от каких-то ящиков. Если бы Савелий, войдя сюда, не увидел Ивана, то наверняка подумал бы, что здесь никто не живет.
- Господи, как ты здесь живешь?
- Это дом моих родителей, - тихо ответил Иван. - Они еще живы были, коды вернулся два года назад.
- И что же с ними случилось?
- А, долго рассказывать. - Его лицо перекосило, словно от боли.
- Разве мы куда-то торопимся? - Савелий раскрыл свою спортивную сумку, достал две бутылки водки, сервелат, банку с балыком, хлеб, пару лимонов, связку бананов. - Посуда-то у тебя найдется? Рюмки там, тарелки.
- Рюмок нет, но пара стаканов найдется. Сейчас! - Он вышел и вскоре вернулся с эмалированной миской, в которой стояло два стакана.
Откинув полу своего пиджака, Иван достал из ножен штык-нож, деловито нарезал им колбасы, лимон, хлеб, открыл банку с балыком. Тем временем Савелий откупорил бутылку водки, разлил в стаканы сомнительной чистоты и молча наблюдал за тем, кого отчаялся увидеть когда-нибудь в живых. Когда Иван закончил и сел на громко скрипнувший стул, они подняли стаканы, молча стукнулись ими и опрокинули водку в себя. Немного закусили, молча глядя друг на друга, как бы заново изучая.
- Ты видел, как наш дом окружили эти сволочи? - неожиданно спросил Иван.
- Богатенькие домишки, - усмехнулся Савелий. - Местные торгаши, что ли?
- Если бы. - Он смачно сплюнул. - Слева - вилла прокурора, справа - вилла начальника милиции, чуть дальше - вилла судьи, мэра и так далее, и так далее. Кругом власти города Чапаевска! Суки позорные!
- Чем это они тебе так насолили?
- Коды я вернулся из плена... - Иван вдруг стукнул по столу кулаком, и Савелий подумал, что если бы он стукнул так в те далекие времена, то стол бы точно развалился на части, а сейчас лишь обиженно скрипнул. - Трижды бежал, и трижды меня ловили и били так, что пришлось месяцами вылеживаться, чтобы хотя бы чуть-чуть восстановиться. А вот четвертая попытка удалась. Через три страны пришлось до дому добираться.
- Мне это знакомо, - тихо проговорил Савелий, вспомнив свои заграничные похождения.
- Мои предки к тому времени уже на пенсии были. Увидев меня, заголосили от радости, а потом заголосили от горя. - Иван плеснул в стаканы водки, бросил: Будем! - Одним глотком выпил и, не закусывая, продолжил свой печальный рассказ: - Они заголосили, а я понять ничего не могу. Давай расспрашивать: что случилось, кто умер? А они и огорошили меня: мол, выживают их из собственного дома. Какому-то городскому воротиле понравилась наша земля, и давай его помощнички им денег предлагать, а у меня отец старой закалки: не нужны мне, говорит, ваши ворованные деньги, и все тут! Я, говорит, этот дом сам строил и хочу в нем внуков нянчить, а потом и умереть здесь! Тут и началось. Стали запугивать: и дом, мол, может нечаянно сгореть, и кирпич может на голову упасть. А тут и я вернулся!
- Могу себе представить, с твоим-то характером.
- Ага, сначала я решил не показывать свой характер, попытался официально правды добиться: в милицию обратился - отлуп, мы, говорит, семейными склоками не занимаемся. Вот суки! Я в прокуратуру. Наивный был потому что! У них же все связано, все между собой повязаны! Короче говоря, и там полный отлуп! Что делать? Тогда я попытался поговорить с этим заместителем мэра по душам.
- Заместитель мэра? А он-то при чем?
- Так этот заместитель и есть тот самый городской воротила, который положил глаз на нашу землю.
- Понятно. И что дальше?
- А что дальше? Синяк под его глазом суд оценил в год лишения моей свободы! Давали два, да по кассатке снизили на половину. Сижу и вдруг получаю письмо от мамы, сообщает, что папа умер, и дает понять, что умер он не без помощи людей заместителя мэра. На похороны, сволочи, не отпустили. - Он снова налил водки и встал. - Давай помянем наших родителей и всех тех, кто не вернулся домой с войны.
- Пусть земля будет им пухом!
Они выпили не чокаясь, и Савелий спросил:
- И что же дальше?
- А через месяц получаю письмо от заместителя мэра, того самого, которому по морде дал. Какая все-таки падаль! Пишет, что не держит на меня зла и очень хочет, чтобы у нас все полюбовно закончилось, а в конце небольшая приписка: "Поскольку твоя мать скоропостижно скончалась, а завещание написано на твое имя, предлагаю обсудить сумму компенсации за дом и участок..." Нет, ты представляешь, какая сволочь?
- Не то слово! Надеюсь, ты ему достойно ответил?
- Просто послал его. А вскоре освободился, и теперь они меня достают! - Он снова сплюнул. - Видишь? - кивнул он на окна. - Это его шестерки стараются: то стекла повыбивают, то провода обрежут, а один раз даже поджечь хотели. Нет, ты представляешь, Савка, я поймал одного из поджигателей, доставил его в милицию! Он весь в керосине, весь в копоти, а начальник милиции мне и говорит, что парень, мол, хотел костерчик на природе развести, погреться хотел, а я его за это в милицию притащил, и так мерзко лыбится, сучара!
- На этот раз ты сдержался?
- Так я сразу понял, что он специально меня заводит, чтобы крутануть по полной! Нет, думаю, второй раз вы меня на это не подобьете! Вот и сижу здесь, как в осаде!
- И что ты думаешь делать дальше?
- Как что? - удивился Иван. - Дом свой защищать!
- А в Москву не пытался писать?
- Как же, пытался. - Он ехидно хихикнул. - Через несколько дней вызывает меня прокурор и, так же мерзко усмехаясь, говорит: вот, мол, пришла ко мне ваша жалоба, велено разобраться и доложить. Как ты не понимаешь? У них же действительно все схвачено, за все уплачено! Знаешь, что сказал мне этот прокурор?