- Сегодня тебе так не кажется, а я уверен, что оно еще будет, но подумай хотя бы о своих детях! Возвращайся к ним!
Мамет-хан не стал упорствовать - ему и правда надо было возвращаться, он и сам это понимал. Обнявшись с Савелием, поцеловав на прощание родственника и прошептав ему что-то на ухо, Мамет-хан исчез в мутной пелене тумана.
- Пошли? - невозмутимо спросил Хасан-бек.
Сначала Савелию показалось, что родственник Мамет-хана и впрямь за годы унижений превратился в дурачка, которому все до лампочки. Но, когда они, едва разбирая извилистую горную тропу в густом тумане, пошли в направлении, указанном Хасан-беком, Савелий понял, что первое впечатление, которое на него произвел этот человек, ошибочно.
Началось с того, что Хасан-бек неожиданно стал наизусть читать стихи:
Раз - это было под Гихами
Мы проходили темный лес;
Огнем дыша, пылал над нами
Лазурно-яркий свод небес.
Нам был обещан бой жестокий.
Из гор Ичкерии далекой
Уже в Чечню на братний зов
Толпы стекались удальцов...
- Чье это? - удивленно спросил Савелий.
- Лермонтов сочинил. "Валерик" называется. Михаил Юрьевич написал это стихотворение больше ста пятидесяти лет назад... Тем не менее иногда мне кажется, что на земле ничего не меняется.
- "Валерик"... Это что, имя чье-то?
- Можно и так сказать! - согласно кивнул Хасан-бек. - Это название речки, на русский переводится как "река смерти". Там было большое сражение между русскими войсками и беспощадными повстанцами Шамиля. Да, тогдашние русские поэты понимали Кавказ... Вот, послушай еще:
В полдневный жар в долине Дагестана
С свинцом в груди лежал недвижим я;
Глубокая еще дымилась рана,
По капле кровь точилася моя...
Савелий, не прерывая, дослушал до конца стихотворение Лермонтова о том, как смертельно раненному парню грезится его далекая подруга, которой в это же самое время снится ее умирающий друг.
"Как будто вчера написано... - подумал Савелий. - Действительно, ничего на земле по большому счету не изменилось - ни смерть коварная, ни пылкая любовь..."
Хасан-бек еще долго, в такт шагам, читал стихи русских поэтов о Кавказе Пушкина, Тарковского, Пастернака. Неожиданно он перешел к тому, что его, наверное, все время волновало. Похоже, мысли об этом не оставляли его и во время чтения прекрасных стихов.
- Как ты думаешь, - спросил он у Савелия, - люди всегда будут друг друга убивать? Неужели зло сильнее добра? Если так, то куда смотрит Бог, Аллах?
Савелий вспомнил уроки своего Учителя, с которым они когда-то успели поговорить на эту сложную тему.
- ЗАПОМНИ, БРАТ МОЙ, ДОБРО ИСХОДИТ ИЗ СЕРДЦА, - говорил тогда Учитель, - А ЗЛО ВСЕГДА ИДЕТ ОТ УМА. СКАЖИ, РАЗВЕ ТЫ ВИДЕЛ ЛЮДЕЙ ЗЛЫХ И СЛАБОУМНЫХ? ВСЕ ВОЙНЫ НА ЗЕМЛЕ, ВСЕ ОРУДИЯ ПЫТОК, ЛЮБОЕ ОРУЖИЕ, ИДЕИ ЗАВОЕВАНИЯ МИРА - ВСЕ ПОРОЖДАЕТ УМ.
- Выходит, Учитель, что лучше быть глупым, но добрым? - изумился неожиданной догадке Савелий.
- КОНЕЧНО НЕТ! - досадливо нахмурился Учитель. - У ТОГО, КТО УМЕЕТ ЧУВСТВОВАТЬ СВОЕ СЕРДЦЕ, У ТОГО И УМ ДОБРЫЙ. ЗЛЫЕ ЛЮДИ ВСЕГДА БЕССЕРДЕЧНЫ. ЗЛЫЕ ЛЮДИ ВСЕГДА НЕСЧАСТНЫ: ВЕДЬ ОНИ НЕ ЗНАЮТ НЕ ТОЛЬКО ДРУГИХ, ОНИ НЕ ЗНАЮТ И СЕБЯ. ИХ АУРА - ЧЕРНАЯ И ПОХОЖА НА СМОРЩЕННЫЙ КОМОК, СОСТОЯЩИЙ ИЗ ОДНОЙ ТОЛЬКО ЗЛОБЫ И ЗАВИСТИ СЧАСТЬЮ ДРУГИХ ЛЮДНЙ...
- Не волнуйся, Хасан, когда-нибудь люди перестанут быть злыми, - сказал Савелий, - и мы сейчас с тобой приближаем это время. Пусть хотя бы на день, на час, но и этого немало, как ты думаешь, а?
- Наверное... - Хасан-бек умолк, надолго уйдя в свои мысли; ему казалось, что он находится на пороге какого-то собственного открытия.
По-видимому, Савелий понял своего проводника, и они долгое время шли в полном молчании, пока впереди из-за поредевших деревьев не показались какие-то строения.
- Пришли, - сказал Хасан-бек.
Савелий достал из своего походного рюкзака небольшой, но сильный бинокль, прилег на взгорок и внимательно осмотрел лежащую перед ними местность. Они находились на возвышении, а внизу, как на ладони, лежал лагерь Хаттаба.
Возле небольшого, домов в тридцать, селения раскинулось окруженное по периметру колючей проволокой обширное пространство, с десятком больших деревянных коттеджей, кухней, складами и невысоким зданием радиостанции. Отдельно стояла военная и гражданская техника - несколько БТРов, грузовики, легковушки и даже один танк, устаревший Т-74. Еще Савелий углядел и то, что лагерь предусмотрительно охраняется от нападения с воздуха: на одной из высоток неподалеку от лагеря стояла портативная РЛС предварительного оповещения, а в самом лагере было размещено несколько ракетно-зенитных установок. Хотя они были двадцатилетней давности, для обороны от нападения вертолетов вполне годились.
В ваххабитском лагере шла бурная жизнь: в спортивном городке занимались физподготовкой, с оборудованного рядом стрельбища раздавались частые очереди, трубы кухни вовсю дымили, часовые стояли на своих постах - во всем чувствовались четкая организованность и строгая дисциплина.
"Судя по тому, что в лагере совершенно не принимают мер к маскировке, они чувствуют себя здесь в полной безопасности, - подумал Савелий. - У наших спецслужб наверняка есть фотографии лагеря, снятые со спутников слежения. Чего же они телятся? Долбануть бы сюда десятком крылатых ракет: рассчитать траекторию для специалиста - проще простого! Ведь наши наверняка знают, на кого здесь учат и кто преподает..."
Но думать о причинах бездействия российского правительства и военных Савелию больше не хотелось: становилось противно и грустно. Надо было что-то делать самому.
- Хасан-бек, глянь-ка... - Савелий передал ему бинокль. - Как ты думаешь, получится у тебя пробраться в лагерь?
Хасан-бек несколько минут молча наблюдал за жизнью в лагере и только потом ответил:
- Наверное, можно. Скоро у мусульман большой праздник - курбан-байрам называется, - думаю, вполне сойдет как повод для подарка.
- Подарка?
- Да. Надо подарить им баранов, штук двадцать. Тогда они, скорее всего, позволят войти в лагерь и допустят хотя бы к тому месту, где готовят пищу.
- Но у нас нет баранов, - растерянно заметил Савелий.
- Я знаю, где их можно взять, - невозмутимо сказал Хасан-бек. - Ты когда-нибудь воровал скот?
- Ну, нет, - презрительно усмехнулся Савелий, - до этого я еще не докатился.
- А у нас в республике это всегда считалось одной из важных мужских доблестей... Я, правда, тоже никогда не брал чужого, но ради такого случая, может быть, стоит попробовать? - задумчиво проговорил Хасан-бек.