Не слушая ничьих советов, Малютин подал начальству рапорт о своей отставке. Уговаривая себя, что сделал это без всякого сожаления, он начал готовиться к тому, чтобы передать все имеющиеся у него дела своему будущему преемнику.
Но, видимо, внутри у Сергея Петровича все-таки остался гореть маленький огонек профессионального самолюбия... Он прекрасно понимал, что после его ухода все уголовные дела, связанные с президентским окружением и остальными, облеченными высокой властью людьми, попадут под сукно или будут вовсе закрыты.
Он позвонил Савелию и попросил о встрече. Они снова увиделись в парке "Лосиный остров".
Говорков принял с пониманием известие об отставке Малютина. Единственное, о чем он жалел, что теперь с уходом следователя с работы у Джанашвили опять появится уверенность в своей силе и безнаказанности.
- Вот, возьмите... - произнес Малютин, протягивая пухлый портфель Говоркову.
- Что в нем?
- Копии наиболее важных уголовных дел. Я только вам могу доверить эти документы. Пусть они будут у вас. Может быть, когда-нибудь для них и придет время. Если хотите, попытайтесь их обнародовать. Только лучше этого не делать: в суд эти дела не пойдут, а преступники успеют замести следы, узнав, что о них уже известно Генпрокуратуре...
- Спасибо за доверие, Сергей Петрович.
- Да ладно вам! Это все, что я еще могу сделать. Благодарю вас за жену.
- Как она?
- Ей лучше, но, сами понимаете, заживает не быстро. Хотя она просила поблагодарить вас за то, что вы уменьшили ее боль. Я спрашивал, что она имеет в виду, но она сказала, что вы поймете! Но психологическая травма очень тяжела. Мы, наверное, уедем из Москвы назад, в Сибирь. Там как-то чище.
- Ну, что же, счастливо! - Савелий протянул руку Малютину.
- А вам счастливо оставаться... - сказал Сергей Петрович и пожал протянутую руку.
- Спасибо! - Савелий крепко ответил на рукопожатие.
- И прошу вас, будьте максимально осторожны! Вы можете остаться один на один с этим змеиным клубком...
- Мухтар постарается!
- Вот и хорошо...
Это были последние слова Малютина, которые Савелий от него услышал. Через два дня, не успев полностью сдать свои дела, Сергей Петрович неожиданно для всех, кто его знал, скоропостижно скончался в собственном кабинете.
Официально было объявлено, что Малютин умер прямо на рабочем месте от обширного инфаркта миокарда. Савелий позвонил в Архангельское, чтобы выразить свои соболезнования семье. Трубку снял Игорь, сын Сергея Петровича, и Бешеный передумал, боясь, что телефон может прослушиваться, а он не знал, о чем может пойти речь.
- Это Игорь? - спросил он.
- Да, Игорь! Кто это?
- Не могли бы мы повидаться?
- А кто это и что вам угодно?
- Это коллега вашего отца, и нам необходимо повидаться... - уклонившись от прямого ответа, настойчиво проговорил Савелий, одновременно посылая в его сторону приказ подчиниться и больше ничего не спрашивать.
- Хорошо! - повиновался Игорь. - Где и во сколько?
- Вы знаете где... - заверил Савелий и вновь подключил свою энергетику...
Они встретились на смотровой площадке на Воробьевых горах перед университетом. Симпатичный высокий молодой человек был очень похож на своего отца: такие же серые глаза, такой же прямой и простодушный взгляд. Савелий подошел к нему.
- Мое имя Сергей! - представился он. - Это я вам звонил, но я не коллега вашего отца!
- Я догадался... - Игорь нисколько не удивился и не насторожился, его глаза вопросительно смотрели на Савелия с усталой грустью.
Сказав обычные в таких случаях слова соболезнования и о горечи утраты, Савелий поинтересовался у Игоря:
- Твой папа часто жаловался на сердце? Я, конечно, его не так хорошо знал, но при наших встречах он ни разу об этом не говорил, даже в самые тяжелые моменты.
Взгляд молодого человека оживился.
- Знаете, в его скоропостижной смерти есть нечто странное. Вообще-то папа любил иногда похныкать, любил, когда мы все его жалели. У него часто болела голова после работы, особенно когда долго задерживался в Генпрокуратуре, и он всегда нам говорил об этом. А здесь - сердце... Нет, на сердце папа никогда не жаловался! - твердо проговорил Игорь. - Я ездил в ЦКБ, просил показать мне документы обследования...
- Какого обследования?
- Когда его назначили три года назад в Прокуратуру, обязали пройти диспансеризацию. Он тогда целую неделю пролежал в "Кремлевке" и все посмеивался, что начинает работу с больничной койки.
- И что же тебе сказали в больнице?
- Они потеряли его карту! Представляете? Потеряли! - с горячностью выпалил Игорь. - Это мне лично сказал главный врач "Кремлевки". Что уж говорить об остальном, когда в главной больнице России теряются медицинские карты...
- Ладно, Игорь, папу уже не вернуть, - успокаивающе заметил Савелий. Позаботься о маме и не вешай носа!..
Случившееся с Малютиным не нравилось Савелию все больше и больше. Уж слишком много вопросов возникало в связи с его странной, столь скоропостижной кончиной. Все сходилось к тому, что следователя поспешили убрать именно до того момента, как он покинет свою должность.
"Видимо, кому-то удобно и выгодно прикрыть его смертью пропажу важных документов, - думал Савелий, - не удивлюсь, если мне скажут, что теперь в Генпрокуратуре кое-каких документов не могут найти... Если у Малютина в сейфе хранились дела, копии которых он предусмотрительно передал мне, и если теперь их нет и в помине - значит, мои предположения верны и смерть его наступила не от внезапно постигшей его болезни, - продолжал размышлять он, - а в силу его должностного положения и профессиональной принципиальности. Ну, а элегантно умертвить человека у нас специалистов - как грязи! Хоть в ГРУ, хоть в той же ФСБ... Надо обсудить эту тему с Константином Ивановичем - может, ему с его верха виднее".
Савелий взял одну из папок из портфеля Малютина и, договорившись с Богомоловым о встрече, поехал к нему. Был поздний вечер, генерал все еще работал, когда к нему в кабинет зашел Говорков. Под мышкой Савелий держал папку.
- Садись, Савушка, попей чайку, я сейчас освобожусь... - Константин Иванович что-то быстро писал, время от времени заглядывая в свой рабочий блокнот.
Наконец он оторвался от писанины, со вздохом облегчения отодвинул бумаги от себя и, встав из-за своего рабочего стола, переместился в кресло напротив Савелия.
- Ну, что там у тебя? - Генерал пытался говорить бодро, но его выдавали усталые глаза, которые даже слезились, и резко проступившие на лице морщины. Опять что-то на Джанашвили выкопал? Или все Велихова мечтаешь достать?