Через день Бешеный встретился с Ростовским на Смоленской площади, куда Андрей заехал за Савелием по его просьбе; после звонка Богомолова его старому приятелю в МИД России тот подготовил справку о том, в какие страны оформляет въездные визы Нугзар Джанашвили, в какие визы уже оформлены и каковы сроки действия этих виз. Вот за этой справкой, естественно, без каких-либо пометок от руки и подписей, и заезжал Савелий.
Пожилой седоватый сотрудник был одет, как говорится, с иголочки. Трудно сказать, чем, скорее всего чем-то неуловимым для точного определения, дипломаты всех стран похожи друг на друга. И когда он вышел из здания МИДа ровно в три часа дня, Савелий узнал его сразу независимо от условного знака - дипломат держал в руке ярко оформленный журнал "Лимузин".
- Добрый день, Вадим Владимирович! - подойдя к нему, поприветствовал Савелий и представился: - Сергей.
- И вам - добрый день! - радушно отозвался сотрудник. - Вот журнал, о котором я вам говорил. - Он протянул журнал. - Извините, но мне нужно возвращаться: дела!
- Спасибо вам...
Подземным переходом Савелий перешел на другую сторону Садового кольца, где его должен был подхватить Ростовский. Ждать долго не пришлось. Вскоре подъехал Андрей, посадил его в свой лимузин цвета "синий металлик" и повез Говоркова в южном направлении. Заметив, что Бешеный о чем-то напряженно думает, разглядывая одну и ту же страницу журнала, Ростовский не стал мешать, и всю дорогу они ехали молча.
А Бешеный на всякий случай запоминал сведения, предоставленные сотрудником МИДа. Выучив все наизусть, он сложил в несколько раз листок, сунул его в карман перелистал журнал, после чего протянул его Ростовскому:
- Дарю!
- Что, уже все просмотрел? - хитро прищурился Андрей.
- Даже выучил! - в тон ему ответил Савелий.
- Ну-ну... - Ростовский взял журнал, открыл его и тут же усмехнулся: Надо же, словно про меня написано.
- О чем ты?
- Интервью называется: "В машине, как и в женщине, ценю единство формы и содержания". Да, губа у него не дура.
- На то он и писатель, - заметил Савелий и углубился в свои мысли.
Поплутав по окраинам, Костик, водитель Ростовского, припарковал машину у двухэтажной пристройки к новенькой ультрасовременной высотке. Они вышли из машины. Савелий огляделся: на пристройке не было ни вывесок, ни каких-нибудь надписей, которые бы сообщали о предназначении этого здания.
- Приехали, пошли! - сказал Ростовский.
Они поднялись на небольшое крылечко и очутились перед массивной металлической дверью, над которой висел всевидящий глаз телекамеры. Андрей нажал на кнопку звонка у двери. Звонка Савелий не услышал - вероятно, сигнал раздался где-нибудь наверху, в глубине помещения.
Щелкнул замок, и Ростовский толкнул дверь.
Савелий зашел следом за Андреем - и поразился, насколько роскошь интерьера не соответствовала убогости внешнего вида здания.
- Тут что, общежитие королей? - пошутил Савелий.
- Нет, здесь просто казино для своих людей, - в тон ему ответил Ростовский.
По ковру, устилающему широкую мраморную лестницу, они поднялись на второй этаж.
- Мы к Вите Камскому, - буднично сказал Ростовский стоящему на лестничной площадке охраннику.
Тот молча и невозмутимо обыскал их одежду и, не найдя оружия, кивнул головой, показывая направление. Андрей отодвинул тяжелую бархатную портьеру и пропустил Савелия вперед. Бешеный сделал несколько шагов и очутился в небольшом и очень уютном зале. Здесь стояло несколько обеденных столов, окруженных креслами с высокими спинками. В глубине зала виднелась слабоосвещенная барная стойка. Неподалеку от бара за накрытым столом, который был побольше других, сидело человек пятнадцать. Все они были разного возраста, и некоторые из этих людей выглядели совсем как рядовые граждане.
Ростовский лишь приблизительно знал, кто из уважаемых жуликов мог появиться на этой сходке, потому и сообщил Савелию только о тех, в ком был уверен, что придут наверняка. И дал каждому краткую характеристику. С некоторыми мы раньше уже встречались. Витя Камский, Семен Кирсанов - Киса, Миша-Батон, совсем недавно его наконец короновали в "Вора в законе", Никита-Баллон - "смотрящий" за общаком, и возможно, прибудет сам Гоча-Курды, родной дядя Амирана-Мартали. Этому обстоятельству Савелий порадовался больше всего: Амиран отзывался о нем в превосходных степенях и говорил, что именно он заменил ему отца.
"Представляю, как закипит грузинская кровь, когда Гоча-Курды узнает, кто виновен в смерти его любимого племянника! - с усмешкой подумал Савелий. - Вряд ли кто из присутствующих здесь захочет оказаться на месте Джанашвили..."
Осмотрев едва ли не каждого, Савелий подумал невольно вот о чем: в этом зале сейчас собралась самая крутая верхушка воровских и криминальных лидеров не только Москвы, но и России, однако, встретив кого-то из них на улице, он ни за что бы не принял их за видных представителей криминального мира: они ничем особенным не отличались от обычных людей. Хотя у некоторых, особенно у молодых, Бешеный увидел массивные золотые цепи на шеях и такие же массивные браслеты на запястьях.
- Вот, уважаемые, знакомьтесь, - сказал Ростовский, подводя Савелия к столу, - это тот самый Бешеный, за которого мы и вели базар. Прошу любить и жаловать.
- Привет честной компании! - проговорил Савелий, ни с кем персонально не здороваясь.
- Садись к нам, парень, - пригласил его один из сидящих во главе стола, лет пятидесяти пяти, с чуть заметной проседью на висках. По предварительному описанию Ростовского, Савелий понял, что это Витя Камский: по всей вероятности, он и был здесь за председательствующего, - закуси, чем Бог послал...
Савелий занял указанное ему место, находившееся через стул от Вити Камского. Ростовский присел рядом. Бешеный из вежливости ткнул пару раз вилкой в тарелки рядом с собой, потом выпил бокал "Нарзана" и вновь обвел изучающим взглядом участников сходки: кто молча что-то жевал, кто потягивал минералку (как правило, во время важных сходок алкоголь не употребляется), кто просто сидел, откинувшись в кресле, и смотрел в потолок...
Создавалось впечатление, что присутствия Бешеного никто не замечает. Но Савелий чувствовал, что именно сейчас его внимательно изучают: как он себя поставит среди них, что будет делать - начнет ли волноваться или, наоборот, борзеть и корчить из себя крутого парня. Неожиданно Савелий перехватил мысли одного из сидящих во главе стола:
"Интересно, сколько этот Бешеный будет волынку тянуть?" Эмоциональная окраска этой мысли была очевидно иронической.
- Ну что, вы мне слово дадите или мне самому начать? - решительно спросил Савелий, нарушая общее молчание.
- Ну, говори, коли есть чего сказать, - разрешил Витя Камский.
- Для того и собрались, - добавил его кореш, синий "законник" - Семен Кирсанов, он же Киса.