— Не покалечим, хотя кому-то, может, и будет больно. Но я не хочу, чтобы кто-то из них погиб, наступив на мину.
— А кто нас потренирует?
— Ты — меня, я — тебя.
— Шутишь?
— Ну почему? Сейчас и начнем. Я — первый. Надевай прибор ночного видения.
— А где он?
— Вон, в моей сумке. Да, не вздумай делать мне поблажки! Я выйду за дверь, передвинь мешок куда хочешь, затем выключай свет и зови! Кстати, чем сигнал думаешь подать?
— Свистну.
— Не годится: есть элемент случайности: язык соскользнет, губы пересохнут, да мало ли что, — возразил Савелий. — Лучше ударь ладонью по мешку, но не очень громко.
— Как скажешь, командир, — согласился Воронов. — Выходи!
Когда Савелий вышел, тщательно задернув занавес, смягчающий удары мяча о стену, и закрыв дверь, Воронов стал сдвигать мешок на другое место и вдруг подумал: зачем готовить место для мешка заранее, если можно двигать его в любой момент, даже когда испытуемый будет уже в зале? Двигатель находится далеко от места крепления мешка, и потому определить его местонахождение по звуку не удастся. Что ж, именно на Савелии он и проверит. Воронов опустил прибор ночного видения на глаза и выключил свет. Все вокруг мгновенно окрасилось в нереальный зеленоватый цвет.
Андрей отвел мешок в сторону и попробовал управлять им с пульта: ничего не мешало, никаких особых усилий прикладывать не пришлось.
Пока он занимался своими манипуляциями, Савелий рассказывал ребятам о своих впечатлениях от просмотренных видеоматериалов по Чечне. Их настолько это потрясло, что никто ни разу не перебил его, и, когда раздался голос Воронова, приглашающего его войти в зал, — а в этот момент Савелий как раз закончил пересказывать эпизод с изнасилованной чеченскими боевиками тринадцатилетней девочкой, Трегубенков со злостью бросил:
— Я еще в Афгане понял, что с «чурками» может быть только один разговор! — Он выставил вперед указательный палец, изобразив пистолет.
Савелий не стал возражать и кивнул на дверь.
— Ни пуха, капитан! — подмигнул с улыбкой Александр Матросов и легонько стукнул его по плечу.
— К черту! — Савелий закрыл глаза, чтобы после яркого освещения не «ослепнуть», вошел в зал и прикрыл за собой дверь.
Перед тем как выйти из зала, он машинально запомнил, где расположены края занавеса, чтобы в темноте не слишком задержаться при входе в зал. Это помогло: Савелий уверенно раздвинул шторы и вошел внутрь. Несмотря на то что он пытался, закрыв глаза, привыкнуть в темноте, в зале действительно было хоть глаз выколи — он располагался в подвале, и потому там не было ни одного окна.
Замерев на пару секунд, Савелий попробовал определить, где находится Андрей, а значит, и мешок. Он уверенно двинулся вперед, но неожиданно услышал, как заработал двигатель лебедки. В темноте этот звук прозвучал так, что мгновенно сбил Савелию внутренний настрой. Сейчас он уже не был столь уверен, что знает, где стоит Воронов. Оставалось надеяться только на свою реакцию.
Савелий расслабил мышцы и осторожно двинулся вперед. Казалось, сейчас у него нет никаких чувств, кроме слуха. Он слышал даже биение своего сердца. В темноте многое искажается за счет обострения других органов чувств, особенно звук, и, конечно же, чувство времени и пространства: Савелию казалось, что прошло уже черт знает сколько, а Воронов почему-то медлит.
Он уже хотел позвать Андрея, но тут услышал негромкий хлопок. Этот хлопок оказался столь неожиданным, что Савелий чуть замешкался, но тут же взметнулся в воздух, словно подкинутый невидимой пружиной, затем, едва успев прикоснуться руками к полу, тут же сделал кувырок и распластался на животе, раскинув руки в сторону. Почти в тот же момент он услышал, как его обдуло ветром: туша мешка пронеслась буквально в нескольких сантиметрах от его головы.
— Ну и заставил ты меня поволноваться! — воскликнул Воронов, включая свет. — Я уже просигналил, мешок на него несется, а он себе стоит как ни в чем не бывало! Что случилось? Почему остолбенел? Задумался, что ли? Или сигнала не услышал?
— Да нет, все слышно нормально. Просто оказалось, что в полнейшей темноте все воспринимается совершенно по-другому.
— Например? — не понял Андрей.
— Звуки, время, пространство… Короче, сам сейчас поймешь. Только я хотел бы… — начал Савелий, но Андрей прервал его:
— Никаких подсказок! Я должен сам все пройти. Или ты сомневаешься во мне?
— Ни в коем случае. Просто я хотел задать тебе вопрос.
— Ну?
— Как ты догадался, что, двигая мешок, пока я иду, ты собьешь меня с толку?
— Я и не думал сбивать тебя с толку. — Воронов пожал плечами. — Я решил, что это поможет не только усложнить задачу, но и заставит тебя еще больше собраться, — пояснил Воронов и направился к выходу.
— Понятно. Братишка, может, ты оставишь здесь прибор? Так, на всякий случай!
— У, черт! — ругнулся Воронов и снял с себя прибор ночного видения. — Отличная штука, между прочим.
— Я думаю, — ухмыльнулся Савелий, надевая прибор.
Затем выключил в зале свет, полюбовался фантастическими красками, подошел к мешку, осмотрелся, решая, что лучше: подольше помурыжить Воронова или наоборот — попытаться застать его врасплох? Не придя ни к какому решению, Савелий оттянул мешок в сторону, подумав, что будет действовать в зависимости от поведения Воронова.
— Пошел! — крикнул он и услышал скрип двери.
Вскоре он увидел, как Воронов пытается нащупать край занавеси, чтобы войти внутрь.
«Не догадался запомнить, когда выходил, не то, что я», — самодовольно подумал Савелий, и эта мысль почти совпала с тем, о чем подумал Воронов.
«А Савка ни на секунду не задержался: вошел сразу!» — отметил по себя Андрей.
Наконец усилия Воронова увенчались успехом, и он оказался в зале. Он шел вперед чуть боком, приставными шагами: правую ногу вперед, левая приставляется к правой. Если бы Савелий сам не побывал уже в таком положении, то, вероятно, рассмеялся бы во весь голос. Но сейчас они занимались очень важным делом, и потому он взял себя в руки, выбрал самый неожиданный момент, шлепнул по упругой коже мешка и резко толкнул вперед. В отличие от Савелия, Воронов не задержался ни на мгновение: его движения были четкими и экономными. Несуетливо, но резво он отмерил два шага в сторону и рухнул вниз. В какой-то момент Савелий испугался за Андрея, подумав, что того сейчас собьет с ног, но все закончилось даже благополучнее, чем у Савелия. Кожаный балласт пронесся не над головой, а над ногами. Казалось, все было настолько четко рассчитано, что стоило сделать одно лишнее движение, чуть изменить положение тела — и удар неминуем.
— Ну, братишка… — Савелий не мог даже найти слов, чтобы выразить восхищение.
Он включил свет, подошел к Воронову и помог подняться с пола.
— Неужели ощущал его? — спросил Савелий.
— Ты имеешь в виду мешок? Нет, я слушал твое дыхание, — пояснил он. — А когда знаешь, где тот, кто его держит, то остальное — дело техники. Когда я с твоего места наблюдал за тобой, я подумал, что все можно сделать с меньшими усилиями и более безопасно. Я имею в виду положение тела.