— Похоже, ваш красноярский балагур был и в самом деле классный щипач, то есть карманный вор, — поддержал разговор Савелий, — но как-то Широши совсем не похож на вора-карманника.
— А этот жуткий карлик, с которым Широши общался на непонятном языке?
— А что карлик?
— Карлик мог подменить телефон у вас в кармане.
— Дорогой Александр, у вас какая-то мания, какой-то навязчивый комплекс вины, природа которого мне не очень понятна.
— Вы правы, я все эти дни не могу заснуть без снотворного, — как-то по-детски пожаловался Позин. — Что же мне делать?
— Постараюсь вас от этого комплекса избавить. Во-первых, ваше логическое построение со злодеем Широши не выдерживает критики хотя бы потому, что Широши никак не мог знать, что у меня в кармане телефон, который я привез для передачи Велихову.
— Да-а-а, — протянул Позин, — пожалуй, вы правы. А подменять ваш личный мобильник Широши не имело никакого смысла — он ведь вас совсем не знает.
С этой естественной для Позина мыслью Савелий позволил себе не согласиться, но своих возражений вслух выражать не стал. Широши как раз излишне хорошо был осведомлен и о самом Савелии, и о его делах. Проблема эта требовала самого серьезного осмысления, но сейчас задача была одна — успокоить Позина.
— Так что Широши в качестве потенциального убийцы полностью отпадает, хотя допускаю, что у него могли быть какие-то свои тайные причины ненавидеть Велихова.
— Вот видите, — тут же подхватил Позин.
Савелию было немного стыдно оттого, что Позин, очевидно, целиком и полностью исключал любые подозрения в отношении своего нового знакомого Сергея Мануйлова.
— Давайте посмотрим на эту историю с другой стороны, — словно размышляя вслух, продолжил Бешеный. — Представьте себе ситуацию: вы ведете машину, соблюдая все правила и не превышая скорости. И вдруг — перебегающий дорогу в неположенном месте человек, вы — по тормозам, но ваша машина его все равно сбивает, и он умирает, не приходя в сознание. Расследование показывает, что в своей гибели виноват исключительно сам незадачливый пешеход, но интеллигентного человека все равно будут терзать угрызения совести, не так ли?
— Совершенно верно! — со вздохом кивнул Позин.
— А вот если вам сообщат, что под вашу машину попал матерый преступник, за которым тянется кровавый след многочисленных жертв, вы бы чувствовали себя виноватым? А может, невольным орудием справедливого возмездия или Судьбы?
— Наверное, вы правы. Как здорово вы мне все объяснили. Так, по-вашему, я не убийца?
— Считаю, что вас ни при каких условиях убийцей считать нельзя!
Позин был бесконечно благодарен этому спокойному, рассудительному человеку, который так все четко разложил по полочкам и снял тяжелый камень с его души, потому что Позин при всем его демонстративном цинизме и натуре игрока никогда не смотрел смерти в лицо и крайне опасался всего, что с ней было связано.
— Вы мне необыкновенно помогли. А теперь, могу ли я рассчитывать выпить с вами на брудершафт?
— Конечно! — немного удивился необычности этого порыва Савелий.
Они выпили, машинально чмокнули друг друга в щеки, посмотрели друг на друга, и вдруг оба неожиданно рассмеялись. Им обоим стало как-то легко и тепло.
— Я страшно рад, что с тобой познакомился, Сергей, — сказал Позин, — у меня таких друзей, как ты, никогда не было.
— Да ну, ладно, что ты выдумываешь, Саша, — Бешеный и правда немного смутился, — я самый обычный человек.
Савелий вдруг подумал, что они с Позиным хорошо дополняют друг друга. Александр великолепно знает то, от чего бесконечно далек Говорков, — от интриг в коридорах власти, так называемых политических технологий и светской жизни московской тусовки. Савелий же обладает, с одной стороны, знанием жизни самых обычных людей, а с другой — благодаря Учителю — Высшим Космическим знанием. Теперь Бешеный чувствовал в себе еще большую ответственность за Позина, который ему открылся и доверился. Они договорились обязательно повидаться в Нью-Йорке, а в Москве в декабре Бешеный обещал пригласить Позина к себе на Фрунзенскую и познакомить с молодой женой.
Через пару дней после встречи с Позиным, все свое время проведя с Розочкой и маленьким Савушкой, Савелий совершенно обдуманно отправился на Маис опять в полном одиночестве.
Он не стал дожидаться, пока генерал Джеймс соберет группу подрывников и геологов и, преодолев сопротивление всевозможных бюрократических инстанций, получит все необходимые допуски — требовалась санкция соответствующего комитета Конгресса США, после чего Государственный департамент должен был обратиться в Министерство иностранных дел Никарагуа, поскольку группа американских специалистов должна была действовать официально, с разрешения властей Никарагуа.
Майклу Савелий объяснил свое нетерпение тем, что хочет попытаться выяснить у местных жителей, сотрудничавших с таинственной лабораторией, какие-нибудь детали и подробности, которые облегчат им всем дальнейшую работу. Майкл, естественно, ничего не заподозрил.
На самом деле Савелий даже из того немногого, что рассказал ему Широши, сделал вывод, что он должен обязательно опередить и Широши, и американцев и сделать все мыслимое и немыслимое, чтобы результаты работы наших ученых не достались никому чужому, а благополучно вернулись на родину. Савелию была понятна необычайная ценность исследований, и он, как истинный патриот России, не мог представить себе иного развития событий.
Естественно, Савелий поделился с Богомоловым информацией, которую получил от Широши. Но Богомолов ничего конкретного об этой лаборатории не знал и обещал по возвращении в Москву навести справки о загадочной лаборатории, и о таинственном Широши, и о кубинце Рауле.
В Москве выяснилась удивительная история, впрочем, вполне типичная для нашего хаотичного и непредсказуемого времени: работы, которые велись на Маисе, были покрыты густой завесой секретности. Их непосредственно курировали отделы науки и оборонной промышленности ЦК КПСС и специальное подразделение КГБ. Пока эти серьезные структуры выбирали новое место для лаборатории, эвакуированной с Маиса, грянул август девяносто первого года.
ЦК КПСС вместе со своими отделами завершил существование. В КГБ начались чистки и структурные перестройки, и спецподразделение, курировавшее работы на Маисе, расформировали.
Руководитель проекта профессор Небольсин, человек энергичный и настырный, сумел пробиться на прием к Егору Гайдару, исполнявшему тогда обязанности премьер-министра России. Тот внимательно выслушал ученого и отдал его расчеты на изучение каким-то своим доверенным экспертам.
То было замечательное время, когда физики дружно пытались руководить и московской милицией, и службой столичной безопасности. Анонимные эксперты господина Гайдара пришли к единодушному выводу о том, что все предположения и предложения профессора Небольсина полная и абсолютная чушь, и ничего подобного на земле быть не может, потому что не может быть никогда. Тем дело и завершилось. А настоящее местонахождение профессора Небольсина Богомолову установить не удалось.