Лариса приготовила крепкий чай с бутербродами. Она предлагала пожарить осетринки, давая понять, что умеет хорошо готовить, но Турецкий отказался. Они выпили по чашке крепкого майского чаю и занялись любовью. Разлука подействовала на нее благотворно, и Саша испытал давно забытое блаженство. Он даже признался, что был круглым дураком, пытаясь ее забыть, потому что лучшего наслаждения не знал с их первой встречи.
— Я тоже, — сказала Лара.
— У тебя кто-то был после меня?
— Один раз, — призналась она.
— Кто? — ревниво спросил он.
— Этот, сокурсник, кто меня в театр сегодня зазывал.
— И как он?
— Никак, — ответила она. — Я лишний раз поняла, что потеряла, и мечтала только о сегодняшнем вечере. Оказывается, это жуткая мука — любить. Поневоле сумасшедшей станешь. Видишь, как я влипла? Мне даже не стыдно все это говорить тебе. Сначала, когда мы расстались, я подумала, что все к лучшему. Да и родители уже попиливали, твердили о замужестве, вот я и решила: а вдруг? Парень он неглупый, работает юрисконсультом в одной крупной фирме, хорошо зарабатывает, у него машина. Пока «семерка». Словом, приличная партия. Мне хотелось увидеть твою вытянутую рожу, когда я объявлю всем о свадьбе. Мы несколько раз сходили в ресторан, потом у него был день рожденья, и он попросил меня остаться. У него своя двухкомнатная квартира. Приличная, у Савеловского. Я осталась. Он очень старался, но от волнения все сделал слишком рано, а потом у него вообще не получилось. Я его утешала. И когда утешала, поняла, что совсем его не люблю и у нас ничего не получится. Я думала, что он все понял. А тут вдруг звонок и приглашение в Большой театр, — Лара вздохнула. — Вот и все, что было.
Рассказывая, она разволновалась, принесла сигареты, вино, они выпили по бокалу сухой «Фетяски».
— А сегодня, когда ты меня обнял, я чуть сознание не потеряла. Не ворвись Грязнов, я бы, наверное, испытала самый настоящий оргазм, так меня захватило возбуждение. Я знаю, что мужикам нельзя об этом рассказывать, особенно тебе!
— Почему? — не понял Турецкий.
— Потому. Сразу же садишься на шею.
— А не наоборот? — язвительно спросил он, но Лара пропустила эту реплику мимо ушей.
— Я даже сейчас вся дрожу, вот потрогай!..
Он обнял ее, и она действительно вся затрепетала в его объятиях. Он и сам возбудился. Но тут зазвонил телефон. Это был Денис. Он вкратце пересказал ситуацию. Турецкий одобрил его план и попросил связаться с Питером.
— Ты ему только ничего не говори, потому что телефон в номере наверняка прослушивается.
— Я поэтому и звоню вам, — сказал Денис.
— Ты ему скажи, что все в порядке, и утром выдашь информацию. А если эти тебе позвонят, перезвони мне.
Александр Борисович положил трубку. «Ребята оказались смышлеными и обвели Дениску вокруг пальца, — подумал Турецкий. Он пожалел, что втравил его в это дело. — А если позвонят, и он будет с ними кататься по городу, то потом обязательно его уберут. Попросят отвезти в лес или в другое тихое место. И шлепнут. А сами укатят. Не было у бабы забот, так купила порося».
— У меня такое ощущение, что ваш Дениска немного легкомысленный и наивный, — помолчав, неожиданно сказала Лара. — Глаза горят, как у пионера. Зря вы его втягиваете в свои дела. Ему по башке когда-нибудь так настучат, что потом всю жизнь будет по больницам таскаться.
Турецкий вздохнул и поцеловал Лару. Она иногда зрила в корень. Да и вообще, Ларка была умная баба. Он обнял ее, и она снова вся вспыхнула, задрожала, и Турецкий приклеился. «И тут наваждение, — когда они через полчаса разлепились, подумал он. — Я сам влипаю в нее, как мальчишка. Ну что за жизнь пошла?»
Ночью Лара свернулась калачиком, прижалась к нему и мгновенно заснула. А Турецкий уснуть не мог. В голове то и дело возникали лаконичные строчки заключения химиков. Значит, никаких химических воздействий, никаких ядов. Вспышка давления, неизвестно чем вызванная. «Поневоле поверишь в аппарат этого… — Александр Борисович наморщил лоб, стараясь вспомнить фамилию изобретателя. — Бородин, Воеводин… Володин! Тьфу ты! Но если американцы искали его полгода, то куда он мог провалиться? И почему? Фээсбэшники зашифровали?» Но тогда они должны были знать, что случилось, а Фомин в восемь вечера позвонил Турецкому и минут сорок расспрашивал его о том, что могло случиться с Шелишем. Расспрашивал искренне и обеспокоенно. Ему тоже Ковалеву надо докладывать. Если б Володин был в их руках, они бы тихо молчали в тряпочку. А тут, видно, вообще ничего не знают. Фомин обиделся еще на то, что Реддвей общается исключительно с Турецким, а не заявился сразу же к ним. Потому что официально Антитеррористический центр в России возглавляет ФСБ, а не прокуратура. А Питер как бы руководит таким центром в международном масштабе.
— Какого черта он валандается с вами? Я же знаю, что он и сейчас у тебя! — сказал жестко Фомин.
«Проболтался, приятель! — поймал его Турецкий. — Значит, номерок Реддвея вы все же прослушиваете! Иначе откуда тебе знать, что он у меня». Впрочем, в этом следователь и не сомневался, но такое признание дорогого стоит.
— Ты его медом, что ли, потчуешь? — не унимался Фомин.
— Банькой, — заметил Турецкий, внимательно слушая, как Фомин отреагирует. Он не сбрасывал со счетов и версию с фээсбэшниками, долбанувшими Дениса. Грязнов-старший отдал снимки протектора на автотехническую экспертизу в лабораторию гаишникам, попросив найти эту машинку. Через недельку у Славки память должна проясниться. Можно, конечно, попробовать гипноз, но недельку можно подождать.
— Какой банькой? — не понял Фомин.
— Обыкновенной, по-черному, со снежком и пивом, — усмехнулся Турецкий.
— Ну, баньку и мы можем организовать, — с упреком сказал Фомин. — Ты ему подскажи там, что как-то неприлично нас обходить стороной.
«Не отреагировал на баньку, — подумал Александр Борисович. — Хотя мог и сыграть, они это умеют. Но о Володине они ничего не знают, тут чутье меня не подводит».
Лара неожиданно вздохнула во сне и еще сильнее к нему прижалась, сбросив с себя одеяло. Турецкий поднялся, укрыл ее длинные стройные ноги. Сходил в туалет, потом прошел на кухню, выпил сухого светлого вина, наполовину разбавив его водой. Сел голышом на табурет и закурил. Свет зажигать не стал. В окно смотрела полная луна, заливая кухню голубоватым светом.
«Значит, надо искать Володина, — вздохнул Турецкий. — Пускать Славку, как гончую, по следу. Он способный. Если, конечно, не сам Володин нажал свою кнопочку в 16.15 сегодня днем. Но это тоже вряд ли. Иначе американские спецслужбы его бы нашли. Скорее всего, Володин залег на дно с помощью братьев ученых. Если он жутко талантливый, то надо искать такого же талантливого, только под другой фамилией, и проверять. Это первое. С физиками переговорить. Они таких помнят и знают. Второе. Кто-то кнопочку все же нажимал и, судя по всему, находился неподалеку. Их могли видеть. Удобнее это сделать из другой дачи или из машины. Проверить все спецпропуска. Кто, приезжал, к кому. Хотя доказать будет ничего невозможно, пока не найдется Володин. Без него не докажешь».