Один ярко-оранжевый то и дело поглядывал на маленький приборчик в руке. А потом вдруг подозвал ту самую простушку стюардессу и что-то шепнул ей на ухо.
– Простите, мсье, – склонилась стюардесса к Виктору. – Я понимаю, что это, конечно, абсурд, но случайно не было с вами рядом какого-нибудь попутчика?
Виктор громко сглотнул.
– Мэа, – тем не менее хрипло вымолвил он.
– Ну да, ну да…
Стюардесса отошла, а на ее месте оказались «технари».
Один ласково положил Солонину руку на плечо и тихо сказал:
– Не дергайся, стреляю без предупреждения.
Пассажиров быстро выпустили из самолета, и только тогда Виктору накинули на голову мешок и вывели на свежий воздух. Затем его безмолвно вели по каким-то коридорам, обыскивали ловкими руками, пока наконец не сняли повязку.
И тут возникла финальная сцена из гоголевского «Ревизора».
Собравшиеся таращились на Солонина, словно видели его впервые. Мало того, таращились так, будто у него вдруг выросли рога или копыта. А Солонин также таращился на собравшихся.
– Это ты?! – задал самый дурацкий вопрос всех времен и народов Турецкий.
– Это вы?! – ответил ему Солонин.
Дальше было короткое объяснение по принципу: а ты что здесь делаешь, а вы что здесь делаете? Словом, следовал полный набор из пустой комедии недоразумений.
Объяснилось все просто. Турецкий со товарищи только что потеряли связь с Марго, ее маячок улетал из Парижа, но на смену ему появился маячок Солонина, который и приняли за Маргаритин.
Виктор понял, что не в самый удачный момент вернулся из Москвы, что свой гневный монолог ему предстоит несколько смягчить, но кое-что он все же высказал.
– Хватит, Александр Борисович, меня за пацана держать. Пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что…
– А ты хоть что-нибудь нашел? – впился в Солонина взглядом Турецкий.
Он был действительно издерган событиями последних дней. И еще Риту упустили из виду.
– Цирев помер, вот такая язва, – по-фридмановски развел руки Солонин.
– С кем он общался последние дни?
– Родных не было. С каким-то Малиновым. Только я вообще-то не понимаю, что такого этот несчастный старик натворил? Может быть, знай я хоть что-нибудь, поиск был бы целенаправленнее. А так…
Турецкий вышел из комнаты, а потом вернулся вместе с остальными из команды «Пятого уровня».
– Ну ладно, – сказал он, – садитесь, детки, слушайте сказочку.
К этому моменту Турецкий успел мобилизоваться. Что-то он действительно разволновался. Ляффон – не девочка из института благородных девиц, выкрутится из любой ситуации. Кроме того, они же и сами хотели вывести ее на связь. Она даст о себе знать, когда сможет.
– Я люблю сказки, – проворчал Гарджулло. – Только со счастливым концом.
– Конец этой сказки мы сами сочиним, – ответил Турецкий. – А сказка вот какая…
Когда он был обыкновенным следователем прокуратуры, предпочитал говорить мало и туманно. Такая у него была примета: пока не раскрутил дело, не спугни. Говорят, у артистов, художников – та же история. Очень в приметы верят, предпочитают до поры до времени молчать.
Но теперь он был руководителем группы по борьбе с терроризмом при ООН «Fifth level» («Пятый уровень», или, как любили шутить полиглоты команды, «Пятый левел»), обучал самых лучших ребят со всего мира одному простому и самому сложному делу – бороться со злом.
И теперь он должен был говорить много и обстоятельно.
И начал издали. С 1952 года. За два года до открытия якутских кимберлитовых трубок на Кулойском плато, в ста сорока километрах к северо-востоку от Архангельска, было обнаружено крупное рассыпное месторождение алмазов.
Грандиозное это открытие привело изощренные умишки МГБ к не менее грандиозной идее, которая уложилась в план с красивым названием «Кристалл». Лично Берия его разрабатывал. А цель была простой – создать огромную теневую сеть алмазного рынка на основе сырья с Кулойского месторождения. Результатом этих хитростей должно было стать обвальное падение цен на алмазы на мировом легальном рынке, полное разрушение сети сбыта «Марс» и разорение его официальных дилеров.
– Несколько вопросов на засыпку, – остановил свое повествование Турецкий. – Сами скажите, был это план осуществлен или нет?
Команда задумалась буквально на секунду.
– Ограбление правительственного поезда в Швейцарии! Пятьдесят второй, ноябрь, – подняла руку Вильсон. – Тогда пропало бриллиантов на сумму двести миллионов долларов…
– Есть! – кивнул Турецкий. – А почему пропало?
– Так потому и пропало, – обрадованно закончила Вильсон, – подрыв доверия к «Марс».
– Их украли? – настаивал Турецкий.
– Бриллианты так и не появились нигде, скорее всего, их уничтожили, – закончила Кати.
– Убийство британского премьер-министра, – подхватил Барагин. – В том же году.
– Есть!
– Он должен был представлять в палате лордов проект отношений с «Марс».
– Убийство Махлюфов… Или не попал? – спросил Джек Фрэнки. – Но это в пятьдесят третьем…
– Есть, – подтвердил Турецкий. – Махлюф владел одним из самых больших месторождений алмазов в мире. А с «Марс» у него была пожизненная договоренность. Все верно. Это, ребята, основные вехи. А теперь взрыв в Тель-Авиве. Вот тут есть кое-какие неясности, вернее, одни неясности тут и есть. На конференции должны были подписать очень важный документ между Россией и «Марс». Для России – выгодный более или менее, а для «Марс» – не очень. Дальше вы знаете. Теперь классический вопрос – кому это было нужно? Среди террористов мы находим труп английского разведчика…
– Выходит, это дело рук «Марс»? – спросил Марио.
– Пока не знаем…
– Подождите, а про план «Кристалл»? Почему его недокрутили? – подал голос Гарджулло.
– Ну-ка, интересно, кто как думает?
На этот раз пауза длилась дольше.
– Постойте, – сказала Кати. – Выходит, план стал раскручиваться сейчас? С перерывом почти в полвека…
– Ну, наконец доперли, – грубо хохотнул Турецкий. – Наконец поняли, чем мы занимаемся все эти дни. План снова начинает крутиться. А перерыв был потому, что Сталин помер, Берию расстреляли, МГБ реформировали. Кулойское плато разрабатывать прекратили – слишком дорого. Не окупались алмазы. Вот если бы их гранить…
– А кто-то сейчас стал по новой раскручивать «Кристалл»? – недослушал Джек.
– Да. Именно потому, Витя, я послал тебя в Москву, что этим кем-то мог быть лишь один человек – Цирев.