Грязнов оценил юмор.
– Но тогда это могли быть мужчина и юноша. Или мужчина и женщина?
– На сегодняшний день в мире может быть все что угодно, – философски изрек Иосиф Ильич.
– Но как закрывается эта система, мы себе представляем. А вот открывается ли она с той стороны, наша дверь? – спросил Грязнов.
– Все возможно, надо разобраться. Механизм здесь необычный. Видимо, делал опытный умелец. Какой-то сигнал… Что-нибудь типа автомобильного, например. Тут, знаете ли, электроника. Но мы разберемся, если нам не будут мешать, – недовольно заявил Георгий Семенович.
– Все мне с вами, господа, понятно, – сказал Грязнов, отходя от экспертов. – Действуйте. Иосиф Ильич, вы потом посвятите меня, ладно? – и отошел. Ответ ему был не нужен.
Сейчас его интересовал только такой вопрос: как вошли сюда убийцы? Если они владели сигналом – это одно. Если им открыла входную дверь хозяйка – значит, они ей были знакомы. Либо сказали такое, что заставило ее это сделать. Причем зашли, похоже, на минутку, дверь только на одном запоре. Но быстро разделались с хозяйкой и заняли удобную позицию у окна.
Грязнов кинул на шейку ложа карабина свой носовой платок, взял карабин и посмотрел сквозь прицел на место трагедии: все было как на ладони. Вот же идиотская ситуация – все понятно и при этом абсолютно ничего неясно…
Эту фразу, вспомнилось вдруг, кажется вчера произнес по телефону Сашка Турецкий. Грязнов еще посмеялся этому парадоксу. А в связи с чем он вдруг вспомнился? Чего звонил-то?… Минуту! – приказал себе Грязнов. Главное, не торопиться. В среду Саня прислал фотороботы киллеров и портрет жертвы, а вчера было дополнение: возможно, что киллерами окажутся мужчина и женщина. Работают в высшей степени профессионально.
– Фотороботы! – воскликнул Грязнов.
– Вы о чем, Вячеслав Иванович? – предупредительно спросил опер.
– Где тут мои хлопцы? – огляделся он. – На этом «вокзале» не грех и заблудиться.
– Подполковник Яковлев пошел вниз.
– Спасибо, работайте. Я вам тут пока больше не нужен. Оформляйте все как положено и отпускайте народ. Труповозку, скажите Пустовойту, я сейчас вызову. А насчет смерти хозяйки – как да отчего – распространяться не нужно. Вон их сколько, глаз и языков.
– Вячеслав Иванович! – К нему быстро шел следователь. – Вы уезжать собрались? А мы тут наконец ключи обнаружили. В кармане халата. Он валялся за спинкой дивана. Как думаете, почему она была голой?
– Спросите Градуса. Может, убийца трахнул ее, перед тем как задушить.
– Нет, эксперт утверждает, что насилия не было.
– Значит, она на звонок из ванной выходила. Вон из того бассейна.
– Но там же воды нет!
– Могла, выходя, открыть сток. Да мало ли что она здесь могла делать! Вы лучше подумайте, какая связь между убийствами Нечаева и вашей актрисули. Найдете ответ – честь вам и слава. Почему она так запросто, даже не прикрыв наготы, отворила дверь?
– Я об этом тоже думаю.
– Вот и хорошо. Пойду погляжу, может, кто-то из соседей видел все-таки этих убийц. Виктор Иванович, гоните отсюда лишних – наряд чего тут делает? Пусть едут другие объекты охранять. Комендант этот – за версту видно, махровый бездельник и сплетник. Гоните, не стесняйтесь. А я пока введу в курс дела свое драгоценное начальство. Оно, поди, уже давно рвет и мечет. Ну, пока. Если станут мешать, звоните, я вас на Меркулова выведу: враз успокоятся…
– Я вам не успел еще сказать. – Пустовойт взял Грязнова за локоть и пошел, провожая, к двери. – Дело в том, что, как мне удалось выяснить, в Центробанке время Нечаеву было отведено на десять утра. С трудом, но я все-таки пробился к Дубровскому – самому, понимаете? Мол, чрезвычайные обстоятельства и так далее. Он сказал, что в порядке исключения… у них подобного рода встречи без необходимости не афишируются. Ну, словом, сказал он, что в десять. Я еще уточнил: может, в девять? Нет, именно по его получается. Но если он все-таки приехал в Центробанк, почему вышел не на тротуар? Почему во двор не заехал? Ведь правительственные машины у обочины не паркуются. Значит, приехал не в банк, а вовсе с другой целью, не так ли?
– Молодец, Виктор Иванович. Не теряйте нити. А я попробую помочь вам определить убийц. Если получится…
Во дворе Грязнов встретил Яковлева и Саватеева. Те вышли из дальнего подъезда и курили, стоя возле арки.
– Есть что-нибудь? – спросил Грязнов, подходя.
– Именно кое-что, – отозвался Николай. – Но вам может понравиться.
– Валяй!
– Дом этот весь, понимаете ли, выселяют. И немногих жильцов, как и мелкие «конторы», вроде вон той, – Саватеев показал на свой подъезд, – что всякие бланки печатает, штампы делает и прочую канцелярскую мутату, отправляют отсюда подальше. «Конторам» куда деваться, а жильцы сопротивляются, как я понял, выжимают условия для себя получше. Вот и бабка из коммуналки, где остальных уже развезли по всяким Митино, все протестует, не соглашается. Уедет, конечно, но пока держится и только собачку свою выгуливает.
– Ясно, что-то видела, так? – перебил Грязнов.
– Точно! Как угадали? – просиял Саватеев.
– А ты побольше деталей. Тут и дурак разберется. Короче, кого она у тебя видела?
– Она с восьми гуляла с собачкой. Шавка такая маленькая, вроде пуделя. И выводит ее по утрам на час с небольшим. Вон там, за бачками, что-то вроде площадки, кустарник мелкий. Смотрит бабка оттуда: из арки во двор парень с девкой выходят и – во второй подъезд. Тот, где серьезная фирма, – он скопировал охранника, – обживается. Ну, туда и раньше мужики с бабами заглядывали. Свои дела. Я спрашиваю ее: почему этих-то запомнила? А она отвечает, что вовсе и не запоминала. Но когда уже домой возвращалась – это у нее, по всему выходило, уже после девяти часов, – то увидела, что та же самая парочка выходит почему-то из ее подъезда. Вот и все. Я Владимиру Михайловичу рассказал, а он мне про ваше путешествие по чердаку – в ответ.
– Вот что, друзья мои, – задумчиво сказал после недлинной паузы Грязнов. – Появляется у меня крепнущее убеждение, что придется нам с вами, как говорит наш Градус, брать этих «евпатиев» за жопу. Но сперва, Коля-Николай, мотай-ка ты в нашу контору и возьми у меня в кабинете копии фотороботов, что пришли по факсу из Питера от Турецкого. И волоки бегом сюда. Это – раз. Тебе, Володя, тоже задание: старушку оберегать от дуновения ветерка, а попутно вызови сюда своего тезку Кондратьева и пусть захватит с собой пяток «пантер». Видно, нам без нашего зверя никак не обойтись. И все давайте проведем в темпе. – Грязнов взглянул на часы. – Мать честная! Уже обед прошел, а у нас, хлопцы, ни в одном глазу! Ладно, успеем, как дело на сегодня закончим. По коням!
Отправив своих сотрудников выполнять поручение, сам, чтоб не спугнуть, но и не потерять из виду новый объект внимания, отправился во второй подъезд, охраняемый «славными рязанскими витязями». Осетин Амир уже давно пришел в себя и с независимым видом стоял, привалившись к дверной притолоке подъезда, не обращая никакого внимания на подходящего к нему Грязнова. Ишь какой гордый!