Поразительная вещь! Когда Юра Смирнов, следователь городской прокуратуры, молодой и симпатичный, как просил Турецкий, прибыл в Дом кино на Васильевской улице, чтобы пообщаться с кинематографическим начальством, о странной смерти Айны Дайкуте там уже знали. Ко всем прочим необходимым качествам Юра, по мнению Пустовойта, был еще и достаточно толковым малым, поэтому и включил его в свою группу. В этой связи подробности происшествия никто, естественно, не мог знать лучше, чем он. Но было любопытно послушать различные интерпретации, поудивляться слухам, подбросить вечно несытым обслуживающим кинодамам одну-другую достоверную детальку, после чего наслаждаться полным доверием и расположением оных. У новичка глаза бы разбежались, но Юра был действительно толковым следователем и умел пользоваться выигрышным положением супервнимательного слушателя.
Поэтому уже через час с небольшим он знал о Дайкуте столько, сколько ему не смогли бы рассказать анкеты и справки самых умелых кадровиков.
Ну, во– первых, это была та еще девочка! Обладая голосом с небольшим, в сущности, диапазоном, она, проучившись у какой-то классной преподавательницы в Риге, из тех еще, чуть ли не с итальянской школой, могла со своими невеликими достоинствами творить поистине чудеса. И творила. Бывали ситуации, когда мужики в буквальном смысле валились к ее ногам.
Кстати, о ногах. Маленькая и, если по правде, не очень красивая, она научилась выглядеть так, что за ее якобы невидной простотой вдруг открывалась та-акая роскошная баба, о которой можно только мечтать. И если она, часто ради шутки, на спор, – как сказала Юре одна ерзающая на стуле черноглазая, цыганистого типа, девица – «ложила» глаз на клиента, тот, можно сказать, больше и не рыпался.
«Клиент» – это кое-что объясняло. Но далеко не все. А словоохотливая «черноглазка», как оказалось, мнившая себя чуть ли не доверенным лицом Айны, а теперь словно получившая наконец возможность и право сказать миру правду, и только правду, живописала похождения прибалтийской Золушки, в одночасье ставшей королевой большого бала.
Как и было естественно, во-первых, она оставалась именно певицей. Актрисой – далеко «во-вторых». Какая она актриса! Экран требует определенной лепки лица, фактуры, выразительности, а тут как-то все плоско и пресновато. Зато эта упрямая и достаточно капризная стервоза, на удивление, умела носить платья, а уж раздеваться!… Тут ей, пожалуй, равных не было. Одна ее старая приятельница, такая актриска из средненьких, из эпизодов, рассказывала, что еще в Риге, в одном ночном баре-казино, она, поругавшись с кем-то из обслуги – то ли с мэтром, то ли с крупье, то ли с самим хозяином, это теперь неважно, – напрочь сорвала всю ночную программу. Она вдруг велела мальчикам играть, вышла в игорный зал и запела, да так, что рулетка подавилась и стихла. А когда она, не прекращая петь, выдала публике настоящий полный стриптиз, все в буквальном смысле ошалели. И затем, глядя в воспаленные глаза мужиков, она заявила, что уходит в другое кафе или клуб, черт ее знает куда, и все толпой повалили за ней. Хозяину оставалось только рвать на себе волосы.
Если Юра считает, что это расхожий анекдот, он может лично проверить – позвонить Полине. Скиба ее фамилия. Кстати, тоже пела, но – средненько, как все у нее. Айна, между прочим, не держала рядом с собой ярких людей, в смысле женщин. А на обычном фоне сама, конечно, блистала как звезда первой величины. Умная. Ну и хитрая достаточно. Скольких сумела выдоить!
Чувствуя, что разговор входит в наиболее интересующую его плоскость, Юра активно поддержал несколько гаснущий костер сплетен.
– А ведь она покуривала? – кинул затравку.
– Ха, покуривала!
Забавно, но из оживленного спора, возникшего неожиданно и длившегося не более каких-то пяти минут, Юра сумел узнать, что Айна не просто «покуривала», а натурально кололась. Что пила она, как лошадь, и именно из-за этого ее «вечного кайфа» у нее постоянно менялся состав музыкальной группы. Такого темпа не выдерживал никто. Ну и наконец, она просто не знала никакого удержу с мужиками. Причем не просто там, ну, как обычно бывает, понимаете?… Пытливо заглядывая Юре в глаза, настаивала-убеждала черноглазая Галочка, страстно расширяя зрачки. И он отлично понимал, что она имела в виду. Ну, скажем, если бы, к примеру, вы и… я вдруг решили… ну, захотели, да так, что душа вон, то… устроились бы в конце концов. И были бы оба довольны. Но она, Айна эта, нормально не любила, ей надо было обязательно с вывертом, понимаете?
В общем, атмосфера накалялась. Еще минута, и кто-нибудь из присутствующих дам, не говоря уже о распаленной Галочке, кинется демонстрировать вышеозначенные выверты. Пора было закругляться, ибо сдержанные поначалу женщины, увлекшись воспоминаниями, явно превращались в неутоленных потаскух. Да и информация пошла, мягко говоря, с приличным душком. Ничего она не кололась, эта Айна Дайкуте, что с полной ответственностью установил судмедэксперт. А вот напитков в комнате, в смысле в ее роскошных апартаментах, в самом деле хватало. И что касается мужиков, так тут тоже дело спорное. Про всех без исключения примадонн рассказывают практически одно и то же. Это все истории для таксистов. Они любят живописать, как какая-нибудь всем известная дама, приехав домой за полночь и не имея денег, прямо тут же, в салоне «Волги», расплачивалась натурой, да такие способности демонстрировала – аж дух захватывает! Слыхали, и не раз.
– Так где, говорите, милые дамы, отыскать мне эту самую Полину?
– А вы вечерком, попозже, загляните сюда к нам, – многообещающе намекнула все та же неудержимая, ерзающая Галочка, – и я, или кто-нибудь из девочек, подведет вас к ней. Познакомит, представит. Ну а дальше все будет зависеть от ваших личных способностей! – при этом «девушки» почему-то неудержимо рассмеялись. Видно, знали такое, что настырному посетителю еще предстояло узнать.
Вообще– то, понял он из дальнейших пояснений, обычно та же Скиба предпочитает проводить время в разных «Метелицах», «Колоколах», «Арлекинах», где народ тусуется, который пожирней. Но сегодня, поскольку весть об Айне разнеслась достаточно широко, наверняка сойдутся тут, в альме, так сказать, матери. Нервный, хотя и зажравшийся, бомонд иной раз сам над собой суд вершит, но пасть жертвой так называемой бандитской разборки -и откуда это стало известно?! – совсем другой коленкор, здесь и слезы, и сочувствие, и цветы от чистого сердца, и… Впрочем Юра, ну да, просто так, без отчества, сможет и сам убедиться. Так, значит, к восьми? Естественно, его встретят у входа, проведут, покажут, познакомят, а уж он… Оказывается, не только в кино есть симпатичные мальчики…
А кстати, в конце дня решится и вопрос с похоронной комиссией. Надо же будет все как следует подготовить. Такие вещи не делаются наспех, с бухты-барахты. Надо оповестить возможных родных покойной. У нее же, кажется, мать жива, в Риге, а это – заграница. Виза, прочие формальности. Да и квартира, говорят, опечатана. И все-то они знают, эти «девушки», плотоядно поглядывающие на симпатичного новичка с крепкой фигурой спортсмена и заманчивой профессией сыщика, – им-то все едино: раз сотрудник органов ищет преступника, значит, он сыщик и есть. Следователь как-то не очень звучит. Но его уже, похоже, взяла под свою цепкую опеку старший инспектор по кадрам Галочка Галеева, а из ее рук никто просто так, по своей воле, не уходил. Это после нее – пожалуйста, сколько угодно. А раз она глаз «положила», значит, так тому и быть, можете чувствовать себя спокойно…