Тогда Меркулов привел свой аргумент о косвенной связи гибели сотрудника Волжского УФСБ с назначением нового полпреда. Как обычно, политика все перевесила. В результате договорились так. Меркулов все же будет действовать автономно, но при необходимости Кудрявцев, обладающий самостоятельным политическим весом, подключится. Меркулов был уверен, что эта необходимость возникнет, осторожный Кудрявцев в то же самое время думал, чем в таком случае мотивировать свой отказ Константину Дмитриевичу. Вмешиваться он не собирался.
Ошиблись оба.
Волжское УФСБ по первому же звонку (который по просьбе Меркулова сделал его коллега и добрый знакомый, зам военного прокурора Алексей Сергеевич Кузнецов) переслало дело в Москву! Военная прокуратура, собственно, даже еще и не требовала дело, зам военного прокурора только попросил проинформировать о текущем ходе следствия, а затем (согласно инструктажу Меркулова, который сидел рядом) сказал, что не исключено — Москва на каком-то этапе подключится… И тут же начальник следственного аппарата Волжского УФСБ Никано-ров предложил немедленно передать дело в Москву. Меркулов радостно закивал, хотя это было и необычно. Ни одна контора на свете не предлагает другой (тем более, по сути, конкурирующей!) забрать ее деловые бумаги. А уж в юридической сфере это и вовсе невозможно себе вообразить.
— Леша, — сказал Меркулов Кузнецову, когда тот положил трубку, — спасибо огромное. Но скажи… тебе ничего не показалось странным?
— Я не психолог, — ответил Кузнецов. — Но такое чувство, будто Никаноров ждал моего звонка. Может, просто дело заковыристое и он сам не рад, что его получил?
— Все может быть.
— Ну так что, Костя, я это дело забираю?
— Черта с два, — сказал интеллигентный Константин Дмитриевич с азартом. — Я забираю это дело!
Меркулов решил, что делом об убийстве капитана Смолякова будет заниматься «важняк» Генпрокуратуры советник юстиции Владимир Дмитриевич Поремский. Ему в помощь был придан майор Леонид Золотарев, старший следователь Главной военной прокуратуры, а при необходимости для оперативных и розыскных мероприятий должен был подключаться старший опер МВД Владимир Яковлев — это уже был кадр Грязнова, причем еще с муровских времен. Так сформировалась следственная группа: Поремский, Золотарев и Яковлев.
В Волжске Турецкий взял такси и велел водителю покатать себя по городу. Учитывая, что о деньгах он не заикнулся вовсе, таксист посмотрел на представительного пассажира с уважением.
Волжск город немаленький. Нарядный и довольно чистый, и не только в центре, и со своей историей. Тут было на что посмотреть. Турецкий задавал короткие вопросы и получал всеобъемлющие ответы. Если и есть на свете люди, которые знают все, то они работают не в Генпрокуратуре, не в ФСБ и уж точно не в издательском бизнесе. Они работают в такси.
— Жара, блин, тропическая, — жаловался водитель. — А цены еще круче. Ползут и ползут!
Турецкий вспомнил, что он бизнесмен, и назидательно сказал:
— Во всем мире торговля и сервис ждут не дождутся лета, которое всегда означает приток покупателей и клиентов. А в России, в отличие от Запада, лето — самый нелюбимый сезон для, допустим, хозяев кафе и ресторанов. Убытки терпят.
— А что ж на Западе?
— В Европе владельцы ресторанов, кафе и просто дешевых забегаловок летнего сезона ждут с нетерпением — туристы гуляют допоздна, да и свои «родные» горожане целыми семьями часами сидят в этих заведениях на открытых террасах. Прежде всего, из работы выпадают выходные дни — люди уезжают куда-то за город, а в понедельник многие еще не возвращаются, поэтому есть ощутимый недостаток клиентов. В остальные дни сильно влияет погода: чем жарче, тем больше заказывают напитков и меньше еды, а значит, и выручка оказывается меньше. Вот как тут у вас в Волжске на выходные?
— Натурально пустой город, — кивнул таксист. — Зато речной транспорт процветает. И вообще, весь новый бизнес сейчас за город, к реке жмется.
— А еще аптеки зарабатывают, алкогольный бизнес, прохладительный…
— Это уж как положено! — засмеялся таксист. — Вот у меня брат на заводе холодильников работает…
Заметив на руке таксиста армейскую татуировку, символ ВДВ, Турецкий задумался. Вспомнил ехидный совет дочери. Представил себе лица Грязнова, Меркулова, генерального… А что? Во-первых, эти лица он увидит еще нескоро, во-вторых…
— Скажите, любезный, где можно остановиться и получить справочку?
— Какую?
— Просто адресок найти.
— Квартиры или офиса?
— Скорее второе, — уклончиво ответил Турецкий.
— А зачем же останавливаться? У меня «Желтые страницы есть», справочник за прошлый год, сойдет? Посмотрите на заднем сиденье.
Турецкий быстро нашел, что требовалось.
«ТАТТОО-студия» Менделеевский проезд, 17.
Пирсинг. Наращивание и дизайн ногтей. Татуировки. Гарантируем, что татуировка сохранится еще две недели после смерти. Подбор индивидуального эскиза. Полная цветовая гамма. Эксклюзивное исполнение. Производство временных красок для имитации татуировки, наносится на кожу (до трех недель), цвет черный.
Вот оно — временные татуировки.
Через десять минут он был в Менделеевском проезде.
«ТАТТОО-студия» оказалась вполне цивильным заведением, небольшим таким уютным салоном некрасоты. Мастер по имени Дельта был маленьким молчаливым крепышом в красной майке с надписью «СССР». Мускулистые его руки были покрыты густым слоем разноцветных рисунков по самые плечи. А уж что скрывала одежда, приходилось только догадываться. Красные пиджаки, значит, вышли из моды, как сказал Меркулов, а красные майки, выходит, вернулись.
В соседней комнате, судя по репликам, кому-то наращивали ногти.
— Ой, щекотно! — хихикал голос малоопределенного пола, но все же, скорее, женский.
Другой, уже явно женский, сварливо реагировал:
— Не подпрыгивай, Елка, тебе когти нужны или нет?… То-то же…
Дельта, не мигая, смотрел на Турецкого и ждал. Турецкий объяснил свои пожелания.
— Надпись или рисунок? — спросил Дельта.
— Надпись, пожалуй. В объявлении сказано, что временные татуировки только черного цвета. Это так?
— Цветные дороже вдвое.
— Деньги не проблема. Валяйте.
— Какого цвета?
— Сине-зеленую.
— Это как?
— Чтоб буквы чередовались.
Дельта был по-прежнему флегматичен, наверное, у него случались клиенты с фантазией и посильнее.
— На каком языке?
— А на каком можно?
— Да хоть на суахили. Могу показать альбом. Турецкий решил не мудрить и заказал надпись на
английском. Заплатил не в два, а в три раза дороже — за молчание и за то, чтобы «не была видна рука мастера». Кто знает, может быть, этот Дельта — знаменитый художник и его стиль известен всем и каждому? Нет, пусть считается, что господин Долгих уже приехал таким, каким он станет через двадцать минут.