— …связывание с белками плазмы составляет девяносто восемь процентов. Проникает через плаценту в спинномозговую жидкость. Метаболизируется в печени. Семьдесят процентов выводится почками.
— Но если он все-таки сам это принял? — Грязнов тоже рассматривал все возможные варианты.
— Зачем? — не понял Поремский. — Решил наконец поспать?
— Я имею в виду, зачем вообще этот препарат назначают? Может, Асафьеву внезапные желудочные колики какие-нибудь снять понадобилось?
— Момент, — откликнулся Александр Борисович. — Показания: неврозы, пограничные состояния с явлениями напряжения, беспокойства, тревоги, страха; нарушения сна, двигательное возбуждение различной этиологии в неврологии и психиатрии, абстинентный синдром при хроническом алкоголизме; спастические состояния, связанные с поражением головного или спинного мозга, а также миозиты, бурситы, артриты, сопровождающиеся напряжением скелетных мышц; эпилептический статус; премедикация перед наркозом; в качестве компонента комбинированного наркоза; облегчение родовой деятельности, столбняк.
— Ну и?
— Надо с медиками проконсультироваться, — решил Турецкий. — Вряд ли Асафьев облегчал себе родовую деятельность. Но если его вдруг миозит прихватил и стало больно шевелиться?..
— Хорошо, — задумался Грязнов. — Следы следами, но мы уверены, что именно из-за этого диазепама Асафьев «поплыл»? Может, он и принял это лекарство, чтобы боль снять. И вовсе не обязан был засыпать на ходу?
— А тут, Слава, написано все, — откликнулся Турецкий. — Побочное действие. Возможны сонливость, головокружение, мышечная слабость; редко — спутанность сознания, депрессия, нарушения зрения, диплопия, дизартрия, головная боль, тремор, атаксия. При длительном применении возможно развитие лекарственной зависимости, нарушения памяти.
— Опля! Вот это уже серьезно. Сонливость, головокружение, мышечная слабость…
— А что мы-то с того имеем? — разочарованно спросил Володя.
— То есть как? То, что Асафьев и проиграл, и погиб вовсе не просто так. Он был отравлен. Фактически мы имеем дело с убийством.
— Ой ли? А если Асафьев просил воду действительно чтобы запить лекарство? Трагическая случайность? Или вообще решил таким способом покончить с внезапно наскучившей жизнью?
— Тут ты прав, к сожалению, — Турецкий покачал головой. — Но зато теперь у нас остается выбор только из двух вариантов: либо Артур принимал препарат сам, либо ему его незаметно подложили. И сделать это мог только тренер Барков. У нас есть достоверные свидетельские показания и признание этого факта самим Барковым. Ну что? Попробуем надавить на тренера еще раз?
Однако, как показывал предыдущий опыт, Барков не очень-то «давился». У него была «железная» непоколебимая позиция: да, был на корте, да, принес воду спортсменам — это не преступление. При таком подходе свидетельство судьи на вышке теряло силу, поскольку Барков охотно соглашался с его показаниями. Даже то, что Асафьев стал играть заметно слабее, после того как выпил воды, признавал, объясняя это психологическим сломом соперника, настроившегося на быструю победу. А незапланированный перерыв напрочь, мол, выбил его из колеи.
Единственное существенное противоречие в показаниях имелось между Барковым и Грайнером. Директор Теннисного центра подтвердил готовность дать показания о предыдущих случаях «помощи» тренера своим детям. Барков же в ответ на заявления следователей о наличии порочащих его сведений упорно молчал. И Турецкий решился на очную ставку. Решился скорее от безысходности. Потому что остальные следственно-розыскные мероприятия результатов пока не приносили.
Были допрошены теннисисты, с которыми дружил Асафьев, и гимнастки из сборной страны. Найдены школьные друзья-приятели. Ярые поклонники и поклонницы из фан-клубов спортсменов. Ближние и дальние родственники. Все скорбели, жалели, но пролить свет на причины странной игры Артура в последнем матче или добавить что-то к уже известным обстоятельствам его нелепой гибели не могли. Были подняты медицинские карты. Проведены консультации с медиками. Однако и состояние здоровья Артура никоим образом не свидетельствовало о том, что у него были возможны такие внезапные недомогания.
Долгую беседу имел Турецкий с Вениамином Борисовичем Шульгиным, у которого слезы наворачивались на глаза всякий раз, когда речь заходила об Асафьеве. Тренер уверял, что Арик был одним из наиболее одаренных теннисистов планеты. И если бы не серьезные травмы, от которых он только сейчас сумел… Шульгин осекался. Никак не мог заставить себя говорить об ученике исключительно в прошедшем времени. В общем, если бы не гибель, он снова был бы на первых ролях. Что же касается проигрыша на «Метрополис-2005»… Он, Шульгин, там по известным причинам не присутствовал. А по записи судить трудно. Вообще-то, Арик был функционально готов. Он действительно полностью восстановился. Допинг? Что вы! Диазепам? Такого препарата Асафьеву никто и никогда не назначал. Более того, даже те лекарства, которые продаются без рецепта, Артур всегда оговаривал с врачами заранее. Именно для того, чтобы случайно не нарваться на запрещенные антидопинговым комитетом. Даже тривиальные таблетки от кашля. Не хватило выносливости? Мы рассчитывали тренировочные нагрузки так, чтобы силы оставались и на финал. Поэтому такая игра — загадка и для самого Шульгина. Да, связь с перерывом просматривается. Отравить? Ну, наверное, могли и отравить. Только кому это надо? Андрей Макарович? Нет, что вы! Он настоящий мастер. И пойти на такое?..
Умница Галочка находила свидетелей с улицы. Вспомнив телерепортаж о роскошной асафьевской свадьбе, она нашла оператора МНК Виктора Семикопенко, который его снимал. Ее интересовало: как выглядел Артур под утро после длительного банкета — не был ли пьян, не выглядел ли больным или чрезмерно усталым? Виктор заявил, что Асафьев был трезв и бодр, даже бодрее самого оператора, дожидавшегося его всю ночь в кустах на набережной. В общем, вряд ли Асафьев втихаря злоупотреблял алкоголем.
Только и эти сведения «опоздали». Теперь, когда анализы подтвердили наличие диазепама в организме погибшего спортсмена, актуальным оставался только один вопрос: кто?
Следователи рассадили двух сотрудников Теннисного центра по обе стороны массивного стола.
Турецкий попросил Володю Поремского вести протокол, включил диктофон и начал:
— Проводится очная ставка между Грайнером Семеном Израилевичем и Барковым Андреем Макаровичем.
Участники очной ставки являются свидетелями, согласившимися дать показания по уголовному делу о гибели в автокатастрофе Асафьева Артура Робертовича.
Целью очной ставки является уточнение обстоятельств возможного отравления Асафьева во время игры в теннис на турнире «Метрополис оупен».
Предупреждаю участников очной ставки об уголовной ответственности за отказ или уклонение от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний в соответствии со статьями триста седьмой и триста восьмой Уголовного кодекса Российской Федерации.
Напоминаю вам, что каждый из участников имеет право отказаться свидетельствовать против самого себя, своей супруги и близких родственников, имеет право также заявлять ходатайства и приносить жалобы на действия и решения дознавателя, следователя, прокурора и суда.