– Он что, чеканутый?! Двенадцать тысяч долларов! Да я его сейчас пристрелю!
– Да он же теперь на тысячу рублей согласен, не стреляй его, – попросила добрая девушка Оля. – Тем более что они все уже давно по домам разошлись, ночь на дворе, – напомнила она ему.
Огородников бессильно опустился на детский стульчик, который угрожающе заскрипел под тяжестью его тела.
– Ванечка, зайчик, сядь лучше на диван, у меня и так в доме теперь разруха, последний стульчик сломаешь.
– Пошли в ванную, покажешь, что эти уроды сотворили. Кстати, что это у тебя так темно здесь?
– А они искали какой-то вентиль и снесли выключатель. Нечаянно, я сама видела. Там один дядька такой здоровый, с огромными железными щипцами в руках ходил. Задел выключатель. Он и оторвался.
– Этот вентиль прямо на глазах, что его искать? А это что еще за пролом в стене?!
– А они сказали, что в такое маленькое отверстие для вентиля их пальцы не вмещаются. И кувалдой расколотили кафель, чтобы места побольше было. Они и в кухне стену разворотили, искали место соединения каких-то штук. Я ее доской для теста прикрыла, чтобы не было так страшно.
Разъяренный Огородников заметался по квартире в поисках следов разрушения.
– А это еще что такое? – выскочил он из туалета с крышкой от бачка.
– Один из семерых зашел, спросил, почему вода шумит все время. Дернул за пупочку и сломал ее. Теперь крышка не закрывается. Он ее сверху положил и ушел.
– Мать честная, вот вредители! А электрика вызывала?
– Да пришли двое…
– Да что ж они все парами ходят?
– Один другого поддерживал. У одного болезнь Паркинсона, он все время трясся. Старенький такой, бедненький. А второй маленький, горбатенький, очень лютый. Поковырялся, сказал: кто ломал, пусть и чинит. А нам пора на день рождения в ЖЭК. Нас, сказал, там Люба-диспетчер ждет. И все семеро, а потом и эти двое ушли.
– Бедная моя девочка, как же ты это выдержала? – Огородников жалостливо смотрел на свою любимую, его сердце разрывалось, когда он представлял, что она пережила за этот день.
– Плакала… – кротко ответила Оля и зарылась лицом у него на груди.
Он стал гладить ее волосы, потом решительно отстранил.
– Я их всех завтра перестреляю. А сейчас попытаюсь привести в порядок твое хозяйство.
Он снял куртку, пиджак, подумал – и снял рубаху и брюки, оставшись в семейных трусах со смешным рисунком, маленькими мишками в трусах по колено. Оля захихикала. Иван обрадовался, что у нее поднялось настроение, и принялся за работу.
– Пойду тебе борщ разогрею, – сообщила она ему, любуясь, как спорится в его руках работа.
– В час ночи? – удивился Огородников.
– А что, ты не будешь?
– Почему? Буду, я же не отказываюсь. – Он стоял на четвереньках, подняв кверху зад, и Оля опять захихикала, рассматривая мишуток. Погладив любимого на прощание по голой спине, она побежала на кухню.
Огородников возился с час. Поменял сифон, вставил и прикрутил краны, принялся за выключатель и вскоре продемонстрировал Оле сделанную работу.
Попутно выяснилось, что в туалете сантехники не только сломали спусковое устройство сливного бачка, но и сорвали лампу под навесным потолком. С бачком пришлось возиться подольше. А чтобы восстановить лампу, и вовсе разобрать потолок. Хорошо, что он состоял из легких металлических реек, они сначала со скрежетом раздвинулись, а потом с веселым визгом сдвинулись на место.
– Завтра соседи в милицию заявят, – меланхолично предположила Оля, – что я ночью устраиваю дикие оргии.
– А ты им скажи, что это сантехники всю ночь спасали их жилье от наводнения, – мстительно предложил Иван, закончив к трем часам ночи срочную домашнюю работу. – Ну давай мне свой борщ. Самое время обедать, – попросил он, помыв руки и усаживаясь на единственную оставшуюся табуретку.
Оля принесла из прихожей детский стульчик и села у его ног.
– Что-то я тоже проголодалась. Вареники слепить, что ли? С чем ты хочешь, Ванечка?
– Давай с картошкой. А я тебе помогу, – обрадовался идее Иван.
Он любил хозяйничать в доме Оли. Что ж поделать, если днем не было возможности. Зато вся ночь в их распоряжении. До четырех часов ночи они лепили вареники и болтали о всякой всячине, время от времени целуясь и забывая о варениках. В какой-то момент Оля накрыла вареники полотенцем, и они побежали в спальню. А потом Оля решила, что в четыре утра есть вареники вредно – тяжелая пища. Лучше поспать пару часиков. И когда утром Иван вышел на кухню, его ждали миска с дымящимися варениками и счастливая улыбка Оли. Она выглядела такой свеженькой, как будто не колобродила полночи. Иван смотрел на нее с любовью и испытывал умиление. В доме было тихо, спокойно и уютно. Как будто и не было накануне шумных бестолковых мужиков, успевших перевернуть все вверх дном и усвистать без всяких угрызений совести. Он обнял любимую, и та обхватила его шею руками, встав на детский стульчик. Сердце у него заколотилось, он мельком взглянул на настенные часы и вздохнул с сожалением: времени хватало только на быстрый завтрак.
– Закончу расследование, поженимся и будем всегда вместе, – пообещал он девушке, прощаясь с ней долгим поцелуем.
Телефонный звонок заставил Константина Дмитриевича оторваться от изучения бумаг.
– Привет, Саша! Ну что там у тебя?.. Да ладно, не стоит благодарности. Мне это ничего не стоило, Беленький смог отложить все дела и отправиться к тебе… Да-да, я в курсе. Эксгумацию, говоришь? И кого же хочешь из наших? Хорошо, будет тебе Живов. Ну смотри, береги себя. Что-то у меня нехорошее предчувствие.
Меркулов положил трубку и задумался. У него уже давно было нехорошее предчувствие. И он все больше тревожился за Турецкого. По мере того как тот копал все глубже и глубже. Меркулов не сомневался, что после экспертизы, проведенной Беленьким, последует постановление об эксгумации трупов. Турецкий действовал логично, версия убийства неугодного мэра подтверждалась и укреплялась с каждой новой экспертизой. Конечно, для проведения эксгумации лучшей кандидатуры, чем известный судебный медик Анатолий Живов, не было. Меркулов набрал телефонный номер Бюро судмедэкспертизы при Минздраве. Живов сразу поднял трубку.
– Анатолий Петрович, Меркулов беспокоит.
– Здравствуйте, Константин Дмитриевич, рад слышать.
– Я без предисловий. Помощь нужна. Турецкий просит подкрепления в вашем лице. Ни о ком другом даже слышать не хочет, – немного приврал Меркулов. – Ну я и пообещал, хотя и знаю о вашей занятости.
– С Турецким я всегда рад поработать, – не стал чиниться Живов, – дело, как всегда, срочное?
– Да, успеваете на дневной рейс, мы вам билет закажем, прямо в аэропорт езжайте.