Певцев молчал, он как будто не слышал вопросов, которые ему задавал Турецкий. И это уже второй час подряд!
– Даже без дачи ваших показаний у нас предостаточно доказательств вашей вины. И если вы на что-то надеетесь, то это ошибочная позиция.
Турецкий вызвал конвоира.
– Уведите его. Может, он хочет еще подумать, одиночная камера очень способствует мыслительному процессу, – не удержался и съязвил Турецкий.
Певцев бросил на него угрюмый взгляд, в котором неприкрытая ненависть поразила Турецкого. «Хотя чего удивляться, – подумал про себя Турецкий, – кончился его праздник. Он же не дурак, знает, что грозит ему максимальный срок в тюрьме».
Скрипнула дверь, вошел Грязнов. Турецкий поднялся ему навстречу, расправляя уставшую спину.
– Ну как, Слава, у тебя дела? Мой-то подопечный в молчанку играет.
– А у меня как раз новости. Я звонил Меркулову, отчитался о проведенной операции. Он спрашивал, почему ты не докладываешь, так я сказал, что ты очень увлечен допросом Певцева.
– Если это можно назвать увлечением. Скорее это похоже на долбежку. Сто раз один и тот же вопрос задаешь, а в ответ – глухо.
– Ничего, припрешь его доказательствами – никуда не денется.
– О Сатановском и Самарине сообщил Меркулову?
– Конечно, в первых строках. Константин Дмитриевич заверил: все аэропорты будут предупреждены, что ожидается посадка частного самолета. Как только пилот будет запрашивать посадку, диспетчер отследит, что за самолет, и передаст информацию органам. Если это наш искомый самолет.
– Я думаю, нужно просить у Меркулова следователей Поремского и Курбатова. Материала столько, что самим не управиться.
– К тому же пора приниматься за Диму Большого и его молодчиков.
– Да еще нечитаные папки с материалами из сейфа Певцева. Я очень надеюсь, что мы там нароем информацию об убийствах предыдущих мэров. С Груздевым и Жбановым разобрались, начнем с истоков.
– Этим уже начали заниматься Романова, Перова, Яковлев и Давыденко.
Работа над документами, которые оперативники Грязнова изъяли из сейфа в службе безопасности Самарина, шла полным ходом. Давыденко досталась папка, в которой фигурировало имя первого погибшего мэра Алексея Шорцева. Там же находились несколько кассет. Для удобства их хранения аккуратный и даже педантичный Пиневич приспособил карманы с внутренней стороны папки, они были явно самодельного происхождения. Давыденко включил одну из кассет и с первых же фраз понял, что слушает инструктаж Пиневича. Лексика его собеседника изобиловала жаргонными словечками, из чего он сделал вывод, что человек прошел хорошую лагерную школу. Послушав еще несколько фраз, Давыденко услышал имя собеседника.
«– Слушай, Дима, по ходу тебе доверять нельзя. Что ж твой Леший – хиляк какой-то? Дважды пырнул – и неудачно. Шорцев в больнице лежит, живехонький. Ну слегка попортил ему Леший шкуру, так не в этом задача была! Грохнуть его надо было. В общем, задание ты не выполнил. Бабки не получишь.
– Так Леший виноват, я при чем? Я ему говорил – укоцать. А он, гад, накануне устроил фестиваль с корешами. Рука и дрогнула.
– Обойдешься авансом. А с Лешим как хочешь рассчитывайся.
– Я уже рассчитался. Мозги ему вправил. А насчет бабок – так ведь все еще исправить можно, клиента Сивый молотнет.
– Опоздал, Дима. Шорцев уже в Москве, лечится там. Теперь мы его долго не достанем».
Следующий разговор был записан на этой же кассете через небольшую паузу. Прослушав его, Давыденко понял, что беседу ведут Олег Самарин и опять же Пиневич.
«– Эдик, прокол с Шорцевым на твоей совести.
– Так, Олег Михайлович, дело провалил Дима Большой. Это его «шестерки» облажались.
– Ты мне брось лапшу на уши вешать. Тебе было дано задание, ты разрабатывал план операции. Тебе были выделены бабки. Кстати, где они?
– Я Диме дал только аванс, а остальные здесь, в сейфе, – заюлил Пиневич.
– И что молчишь? Давай их сюда. Или думал – забуду?
– Да что вы, Олег Михайлович! Просто не до того было. Деньги же в сохранности.
Слышен звук шагов, шорох, тихое бормотание.
– Ладно. Хоть операцию ты завалил, Шорцев, на твое счастье, все равно исчез. Кстати, с большими деньгами. За границу смылся. Ну и хрен с ним. Новый мэр – тоже ставленник Сатановского. Надо и Федькина убрать с глаз долой. А то он, как и Шорцев, у Сатановского в роли домашней собачки.
Слышен угодливый смешок Пиневича.
– Ничего смешного не вижу. Чего лыбишься? Мне надоело, что Сатановский ставит градоначальниками своих людей и они его покрывают, любое его указание спешат выполнить. Еще бы, за такие бабки они готовы мать родную продать! А меня еще и поприжать все норовят. Хочу своего человека выдвинуть. Но надо прежде от этого Федькина избавиться. Кстати, против него все равно возбудили уголовное дело за присвоение бюджетных денег. Говорят, миллион долларов нагреб. Но у меня опасения, как бы Сатановский его не выкупил. У него, падлы, везде свои люди. И в прокуратуре тоже. Чтобы я был спокоен, Федькина надо убрать. Продумай операцию, потом доложишь. Справишься – хороший куш получишь. Нет – пеняй на себя. Уволю. И поставлю на твое место Диму Большого, – неожиданно расхохотался Самарин своей шутке.
– Справлюсь, справлюсь, Олег Михайлович. На этот раз прокола не будет, слово даю.
– Лучше жизнью своей поклянись. Так надежнее, – жестко посоветовал Самарин. – А то слову твоему грош цена».
Давыденко перелистал бумаги в папке. Нашел расписку в получении Димой Большим немалой суммы денег. Корявым почерком, абсолютно безграмотно, бандит подтвердил, что деньги за работу он получил. Подписался, старательно выводя свое имя и фамилию – Дмитрий Дунаев. Давыденко даже удивился, что бандит обладает такой звучной фамилией. Вот если бы он был Скотинин, ему бы это подошло больше. В том, что он свою «работу» выполнил успешно, Давыденко не сомневался. Потому что перед ним лежало дело из прокуратуры об убийстве мэра Федькина, а также его телохранителя Рашида Тапирова. Оба убийства были объединены в одно дело. На прочтение обоих дел у Давыденко ушло два часа. И то некоторые бумаги, как то: результаты экспертиз, показания свидетелей – он просмотрел бегло, поскольку в его задачу входило убедиться, что устранить Шорцева, как и Федькина, распорядился олигарх Самарин. На этот раз Дима Большой действовал наверняка, киллеров было двое, из автоматов Калашникова они прямо в центре Нефтегорска, среди бела дня, в упор расстреляли Федькина, а заодно и телохранителя. Автоматы побросали тут же, уехали на машине без номеров, которую бросили в соседнем квартале в проходном дворе. Нигде никаких отпечатков пальцев. Обоих киллеров описали как громил в натянутых на лицо черных вязаных шапочках. Как их называют в Нефтегорске – «болванках».
Давыденко опять вернулся к папкам Пиневича и порадовался, что тот обладал качествами отличного секретаря. Все документы в порядке, хронология соблюдается педантично, знакомиться с такими материалами одно наслаждение. Вот еще одна кассета с записью. Если бы не аккуратная наклейка с надписью «Владимир Курочкин», Давыденко не сразу понял бы, с кем беседовал Самарин. Поскольку вступительная беседа немного затянулась. Шел неспешный разговор о нынешнем урожае винограда на Сицилии. Давыденко даже заскучал, поскольку виноградники его никогда не интересовали. Потом заинтересовался, пытаясь уяснить, какова связь между новым мэром Курочкиным, который только-только вступил в новую должность, Самариным, нахваливающим виноградные плантации, и самими виноградниками. Тем временем аудиокассета отражала различные звуки, которые так идеально воспроизводила хорошая техника. Звон бокалов, шумное прихлебывание, восторженные отклики дегустаторов, взаимные дифирамбы по поводу умения делать дела и управлять людьми. Наконец прозвучала фраза, которая разъяснила причину встречи собеседников.