Идея провести торжество в знаменитом ЦДЛ принадлежала Толе. Этого эстета забавляла мысль, что день рождения его приятеля пройдет в знаменитом Дубовом зале, помнящем Алексея Толстого, Булгакова, Пастернака, Ильфа и Петрова. Толя же и взял на себя подготовку пиршества, причем справился со своей задачей блестяще. Да, что и говорить — вечер удался!
Во главе праздничного стола восседал сам именинник — Николай Ефремович Выхин. Человек среднего роста, плечистый, крепкий, с седыми волосами, но без малейших признаков лысины, спортивный, подтянутый и какой-то… надежный, что ли. Стабильный. Дамы рядом с виновником торжества не было. Префект овдовел четыре года назад, на холостяцких пирушках не отказывался от традиционных «банных» шалостей с девочками, но постоянной подруги не имел.
Справа от него сидел Толя, он же Анатолий Николаевич Орликов, высокий, элегантный, подтянутый джентльмен, безукоризненно одетый, вальяжный и небрежный. Слева — Олег Сергеевич Лисицын, иначе — Олежек, из породы «вечных мальчуганов»: что-то неуловимо несолидное было во всем его облике, что-то изобличало в нем выходца из наглоглазых рядов городской шпаны, и тут уж не спасал ни пиджак за три тысячи долларов, ни ранние залысины. Оба господина также были без спутниц. Приглашенных было всего человек сорок — ближние и дальние знакомые юбиляра, различные важные люди, а также средней важности, ну и несколько совершенно неважных тоже просочилось в качестве массовки.
Праздник, организованный Анатолием Николаевичем, определенно удался. Ярчайшие огни, которыми был освещен Дубовый зал, отражались в хрустале изысканных бокалов, а в бокалах искрилось шампанское «Вдова Клико», закуски также демонстрировали самый изысканный вкус устроителя: икра, мидии, омары, устрицы.
В качестве ведущего была приглашена всероссийская звезда — популярный пародист и шоумен Кирилл Ласкин.
— Дорогие россияне… — пророкотал он полупридушенным голосом. Каждый следующий конферанс он произносил, находясь «в образе» одного из своих персонажей. На сей раз это была крупная политическая фигура прошлого десятилетия. — Я думаю, шта-а-а…
— Так что там за планы были у вас насчет рынка, Николай Ефремыч? — говорил не слушавший Кирилла Ласкина Толя.
— Сейчас, сейчас, погоди. — Именинник расплылся в улыбке.
— Перед вами выступит, — гнул свое конферансье, — наша знаменитость, обаятельнейшая…
— Смотрите, смотрите, Коля! — шепнул Олег Лисицын. — Это наш вам сюрприз.
— …Маргарита Вайль!!!
Легким дуновением ветерка, неслышными шагами спустилась по знаменитой дубовой лестнице изящная гибкая тень, и вот под звуки инструментального вступления своего позапрошлогоднего хита «Все зависит от тебя» знаменитая певица предстала в лучах прожекторов.
— Вот это да! — выдохнул юбиляр. — Вот за это спасибо, ребята! Как же вы ее уломали?
— Э, Ефремыч, — развязно скрипнул Олежек. — С этой публикой надо проще. Лабухи, они и есть лабухи. Главное — башлять прилично, тогда их можно развести на что угодно.
— Нам просто хотелось сделать вам приятное, — улыбаясь, произнес Толя, одновременно укоризненно глядя на своего приятеля.
«Все… зависит от тебя!» — шептала в микрофон прелестнейшая Маргарита Вайль, обворожительно улыбаясь Николаю Ефремовичу Выхину.
В кармане у Олега Лисицына зажужжала невидимая пчела.
— Да! Алло! Ростик? Это ты? Ну где ты, блин? Олег подмигнул Анатолию.
— Товар с тобой? Ну вот и молоток! Жди там, сейчас мы с Толяном спустимся.
Олег нагнулся и шепнул Орликову на ухо:
— Педик наш прибыл. Пошли за картинкой.
— Олежек, ну сколько тебя учить? Что тебе за дело, каковы сексуальные пристрастия господина Вишневского? Нас он интересует вовсе не как педик, а как талантливый искусствовед. Точнее, в данном случае — арт-дилер.
— Учи, учи… Ученого. Ты всегда меня учишь. И не надоест!
— Ладно, идем. Где он, в Сигарной комнате?
— Ну.
— В смысле «да»?
— Ну.
— Пошли. Николай Ефремыч, мы с Олежкой вас оставим буквально на пять минут. Вы уж нас простите.
Двое бизнесменов вышли из пиршественного зала и проследовали в Сигарную комнату. Анатолий Орликов, никогда не куривший сигарет, но любивший побаловаться иногда сигарой, выбрал себе свою любимую «Cohiba Exquisito», искусное творение кубинских мастериц с табачной фабрики «El Laguito». Чуждый всяческих изысков Олег Лисицын поглядел на него иронически и демонстративно закурил сигарету «Ява».
На мягком кожаном диване, закинув ногу на ногу, сидел очень худой человек средних лет и маленькими глотками пил коньяк. Вся его поза демонстрировала расслабленность и даже праздность.
— Добрый вечер, — мягко произнес он, салютуя бокалом. — Не желаете коньячку, Анатолий Николаевич? Это «Курвуазье Икс-О», замечательный. Вы бы оценили. Олегу Сергеевичу не предлагаю, он все равно предпочтет водку.
Сидевший на диване был одет в идеального покроя синий клубный пиджак с золотыми пуговицами. Галстука на нем не было, но из-под воротника рубашки виднелся небрежно повязанный пестрый шейный платок, символизировавший, по-видимому, принадлежность к богеме. Черты лица были настолько тонкими, что казалось, об них можно порезаться, а в волосах художественно пробивалась седина. Если приглядеться повнимательнее, можно было заметить, что глаза любителя коньяка чуть-чуть подведены.
— Здравствуйте, Ростислав Львович, — ответствовал Орликов. — Нет, благодарю, коньяка сейчас не хочу.
— Здорово, Ростик, — в свою очередь поприветствовал и Олег. — Ну где товар?
— Минуточку, пожалуйста. — Ростислав Львович хлопнул в ладоши и тихонько крикнул: — Игорёша, голубчик, будь другом, принеси нам, пожалуйста, картину.
В комнате возник субъект невыразительной внешности, несший перед собой нечто, обернутое большим платком.
— Силь ву пле! — торжествующе воскликнул Ростислав Вишневский, сдергивая покрывало и обнажая картину в массивной раме. — Ну как? Хороша, правда? Что скажете, Анатолий?
Орликов с минуту молчал, а потом наконец вымолвил:
— Да, что ни говори, великий мастер был Георгий Васильевич Азовский.
— А как это называется, я забыл? — реагировал Лисицын.
— Картина называется, — любезным тоном ответил Вишневский, — «Морской пейзаж. Севастополь». Вот сертификат, все документы в порядке. Экспертиза, подлинность и так далее.
— Кто эксперт?
— Владимир Егорович Василенко, из Третьяковской галереи. Ну как всегда.
— Ну что ж… Берем, — произнес Орликов. — Я так понимаю, о цене мы условились?
— Сто пятьдесят, как и было сказано, — в подведенных глазках Ростислава Вишневского сверкнул некий огонек, — и «Морской пейзаж» ваш.
— Олежек, деньги при тебе? Лисицын открыл свой солидный «дипломат» и достал оттуда бумажный пакет, который и вручил Вишневскому.