— Будто Быстрое долго и скандально разговаривал по телефону с погибшими журналистами, после чего их застрелили.

— Ах вот даже как? — оживился господин Гуреев.

— В ближайшее время Быстрова вызовут повесткой в прокуратуру. Пригласят. Пока в качестве свидетеля.

— Спасибо, спасибо… — несколько удивленным голосом пророкотал Дмитрий Федорович. Его снисходительность, казалось, не знала границ. — И когда будут назначены день и время этого приглашения?

— Я сразу же поставлю вас в известность, — скороговоркой ответил Сергей Афанасьевич.

— Спасибо, спасибо… — В трубке послышался шорох. — Да, кстати, вот только что мне тут принесли, и я хотел у вас спросить… Скажите, какое отношение имеет старший следователь Генпрокуратуры по особо важным делам господин Померанцев к делу вкладчиков против банка «Сотби»?

— Первый раз такое слышу… У нас такое дело не заводили.

— Так вы разберитесь. А пока до свидания, Сергей Афанасьевич! И спасибо за звонок.

— Желаю здравствовать, Дмитрий Федорович. Наше дело прокукарекать, — сказал вслух Сергей Афанасьевич, положив трубку, хотя в кабинете он был один. — А там хоть не рассветай. Вот так и ходим по лезвию ножа. До самой пенсии… И не дай бог, если ноги разъедутся в разные стороны.

Дима Гуреев набрал номер Славы Понятовского:

— Славик, здравствуй, родной, слушай, у меня мало времени, и ты мне только скажи: фамилия Абрикосов тебе что-то говорит?

— Абрикосов… Абрикосов… А это кто?

— Славик, напряги память, для своей же пользы. Его собираются посадить по делу банка «Сотби», и он грозится кое-кого вывести на чистую воду!

— Ах этот?..

— Припоминаешь, да? Значит, нам есть что обсудить. Кстати, недавно звонил Антон, и я понял так, что наши дяди уже навострили уши. Похоже, Антон с Вадимом где-то основательно прокололись… Но это пока только мои догадки… Даю тебе сутки на обдумывание и принятие решения. А завтра вечером увидимся, где всегда. Ага?

Затем Дима Гуреев набрал номер Эдуарда Григорьевича Белявского:

— Дядя Эдик, это я, Дима.

— А, да, Димуля, сколько лет, давно не звонил… — с поспешной заботливостью сказал Белявский. — Какие новости?

— Да вот, в Карловы Вары собираюсь. Подлечиться бы надо… Правда, есть тут неотложные дела. Касающиеся лично вас… Но разговор не телефонный. Мы можем увидеться сегодня вечером?

— Что-то срочное? Какие могут быть разговоры? Как всегда, в «Арлекино».

Вечером встретились в небольшом итальянском ресторанчике привилегированного закрытого клуба.

— Как твоя печень? — заботливо спросил дядя, когда Дима заказал овощи и минералку.

— Не о ней сейчас речь, — отмахнулся тот.

— Но здоровье-то прежде всего… Что за дела, чем порадуешь?

— Ну какие, дядя Эдик, могут быть радости в стране, не согреваемой Гольфстримом? Разве что у соседа корова сдохла.

— Ишь как разговаривать-то стал. Ты не тяни… — нетерпеливо сказал Белявский. — Какая еще корова и у кого именно сдохла?

— Возможно, вы слышали, в Базеле открывается Европейский экономический симпозиум.

— Что-то такое говорили…

— Там предполагается собрать экономическую и финансовую элиту, руководителей и владельцев крупнейших международных корпораций. Приглашения уже разосланы. От нашей страны будут персонально приглашены многие, в том числе вы и ваш лучший друг Лева Разумневич.

— А я подумал, это у Левки корова сдохла. Он-то хоть об этом знает?

— Про симпозиум наверняка знает, про приглашение еще нет.

— Пусть узнает как можно позже… Ты сам туда отправишься?

— Ну, конечно, а как вы думаете? — бархатно пророкотал Дима. — Оттуда и хочу потом съездить на воды. Может, в Мариенбад, может, в Карловы Вары, пока не решил. А насчет сдохшей коровы мне есть что рассказать…

5

Реваз подъехал на встречу с заказчиком, как условился с Антоном, к Киевскому вокзалу. Он прошел, незаметно оглядываясь, к гостинице «Славянской», проследовал мимо входа, напряженно глядя назад в зеркальные стекла витрин. Кажется, никто его не пас.

Он уже хотел войти в гостиницу, чтобы пройти дальше в бар, но остановился как вкопанный, увидев издали Вадима, сидящего за столиком. Реваз пригляделся. Сомнений не было. Вадим сидел в пустом баре, куда он, Реваз, направлялся, и поглядывал на часы.

Не может быть… Так это Вадим— заказчик? Но тогда почему сам не позвонил? До сих пор они обходились без посредников, но, если он обратился к ним, тогда возникает вопрос: кого Вадим собрался заказать? И при этом попросил самого лучшего «чистильщика»?

Реваз почувствовал, как холодные мурашки пересчитали на его спине все позвонки. Раз возникло подозрение, его придется проверить.

Вадим все еще не видел его, и потому, чувствуя успокаивающую тяжесть родного «ТТ» за поясом на спине, под пиджаком, Реваз подмигнул молодому швейцару генеральского вида, и двери отеля сами перед ним разъехались.

Он прошел через вестибюль, немного замедлил шаг перед баром, а когда встретился взглядом с Вадимом, сразу же изобразил удивление, одновременно заметив растерянность в его глазах.

«Вадик все-таки ждал, что придет кто-то другой. Так кого он собирается ликвидировать?»

— Реваз, дорогой, что ты тут делаешь, какими судьбами! — Вадим поднялся с места; и в его глазах уже не было и тени растерянности.

— Да вот, встреча мне здесь назначена… — Они обнялись и обменялись поцелуями по-мужски, двоекратно коснувшись друг друга небритыми щеками.

— С кем? — отстранился Вадим, изображая неподдельное удивление.

— Откуда я знаю? — Реваз сел без приглашения за его столик. — Может, и с тобой. Мне ничего не объяснили, имени не назвали. Сказали только, приходи, мол, к такому-то времени, тебя будет ожидать заказчик за столиком в дальнем углу. Короче, ты заказывал пиццу? Вот тебе ее доставили прямо к столу!

— Но я не имел в виду тебя… — развел руками Вадим. — Ты же говорил, что собираешься отдохнуть.

— Хозяйка, чего смотришь! Принеси, дорогая, чего-нибудь на твое усмотрение! — крикнул Реваз светловолосой девушке в наколке, стоявшей за стойкой бара и не без удивления наблюдавшей за их встречей.

— И мне тоже, покрепче! — сказал Вадим. — Так я не понял, это тебя ко мне прислали? — добавил он вполголоса, сев напротив, лицом к лицу.

— Ты же просил самого лучшего. — Реваз хмыкнул. — Очень серьезный клиент попался, да?

— Да как тебе сказать? — Вадим сделал паузу, чтобы выиграть время. — До тебя им всем далеко…

— Вадим, дорогой, ты же меня знаешь… — приблизил к нему лицо Реваз. — И мой вкус изучил. Для меня самое поганое блюдо — это спагетти на уши! Я от них блюю! Забыл уже, да?