— Волки! — гремел он. — Честного человека за решетку! Как были совки, так и остались совками! Сволочи!
Майор Троегубов, которому приходилось выслушивать такие высказывания по несколько раз за день, не обращал на возмущавшегося гражданина абсолютно никакого внимания. На это есть оперуполномоченные и следователь. Пусть сами и разбираются. А дело Троегубова все оформить по правилам и следить, чтобы никто из обезьянника не убежал.
Троегубову больше досаждали совсем иные посетители. Буквально каждые пять минут в отделение заходили прилично одетые люди и интересовались у дежурного майора, как им пройти в ОВИР. И всем им Троегубов отвечал односложной фразой:
— На улицу. Соседняя дверь.
И все почему-то оставались недовольными. Нет, ну правда. Они что, считают, что дежурный майор Троегубов должен выйти им навстречу со счастливой улыбкой на устах, взять за руку и самолично отвести в ОВИР? Мало им того, что он и так распечатал на принтере объявление «Вход в ОВИР через паспортный стол» и самостоятельно повесил его на стену перед входом в отделение? Что, совсем, что ли, читать разучились в самой читающей стране?
— Черт бы подрал этих умников! — думал майор Троегубов. — Был ОВИР, было отделение. Так нет, надо, чтобы стало все в одном месте. Для удобства, видите ли! Посидели бы они здесь денек.
Майор поднял голову и посмотрел на сидящих в обезьяннике. Обладатель золотой печатки, заметив его реакцию, принялся кричать с удвоенной силой.
— Козлы легавые! Денег от меня ждете? Хрен вы получите, а не деньги! Ясно?
— Ты чего орешь, Петурин? — устало спросил майор. — Не устал? Или тебя для начала на пятнадцать суток оформить для профилактики?
— Никогда перед легавыми голову не склонял, — заявил Петурин. — Я двадцать лет отсидел. Мне на твои пятнадцать суток насрать!
— Ну, как знаешь, — кивнул головой Троегубов. — Сам попросил.
Однако оформлять Петурина он не торопился. В данный момент на втором этаже отделения шел напряженный торг между следователем и Петуриным-младшим, сыном задержанного. От исхода разговора зависела на полмесяца судьба сидящего в данный момент за железной решеткой некогда известного вора-рецидивиста Аристарха Петурина, оказавшегося в обезьяннике за то, что, находясь в нетрезвом виде, он затеял драку с находящимися при исполнении сотрудниками милиции. К чести вора-рецидивиста скрутить его удалось только при помощи специально вызванного на место происшествия дополнительного наряда милиции.
Наконец Петурин угомонился и сел на лавку. Однако природная неугомонность не позволила ему долго сидеть молча. Поняв, что дежурный майор к разговору не расположен, Петурин переключился на товарищей по несчастью.
Разговор с бомжом Петей особых перспектив не сулил. Во-первых, Петя спокойно кемарил, прислонясь к стенке, а во-вторых, он и сам был человеком знающим. И раз он не пытался разделить возмущение Петурина, значит, не хотел.
А вот третий задержанный был явно напуган. Петурин сразу понял, что ему просто необходим совет опытного человека. Это был молодой человек лет восемнадцати. Судя по одежде из вполне приличной обеспеченной семьи. Он сидел на лавке, вжав голову в плечи, и ожидал худшего.
— Главное, ничего не подписывай, — авторитетно советовал ему Петурин. — И не иди на сговор с ментами.
Молодой человек поднял голову и посмотрел на вора-рецидивиста.
— Они тебя все равно обуют, — продолжил Петурин. — Все эти ментовские штучки: ты нам скажи, а мы тебе за это поблажку сделаем… Ни хрена они не сделают… Потому что суки!
Молодой человек согласно кивнул головой. Петурин достал из кармана полупустую пачку сигарет и протянул ее молодому человеку.
— На, кури.
Молодой человек потянул из пачки сигарету.
— Да ты все бери, — благодушно разрешил Петурин. — Пригодятся.
— Спасибо, мне одной хватит, — молодой человек засунул сигарету в карман.
— Курить запрещено, — раздался строгий голос майора.
— Да ладно, начальник, — мирно попросил Петурин. — Пусть парень покурит. Когда еще нормально покурит?
— Через час он нормально покурит, — злобно огрызнулся майор. — Штраф за него привезут, и пойдет на все четыре стороны. Ты бы, Петурин, о себе лучше думал.
Петурин посмотрел на молодого человека. Тот по-прежнему сидел с мрачным видом.
— Тебя за что приняли-то? — поинтересовался Петурин.
Но Петурин так и не успел узнать, что молодой человек оказался в отделении после того, как не придумал ничего лучшего, как помочиться на это самое отделение. В его действиях не было злого умысла или политической провокации. Если бы он был в курсе, что приглянувшаяся ему подворотня выходит прямиком на отделение, он бы потерпел до следующей. Что и говорить, не повезло. И теперь он сидел в обезьяннике, ожидая друга, который обещал привезти деньги на штраф, который позволил бы оскорбленным в лучших чувствах милиционерам забыть о досадном происшествии.
Обо всем этом вор-рецидивист Петурин не успел узнать, потому что в этот момент со второго этажа быстрым шагом спустился Петурин-младший. Он сразу же подошел к решетке и горячо зашептал:
— Батя, ты зачем сказал, что они у тебя кольцо взяли? Должен отказаться. Я сейчас со следователем говорил. Батя, тебе пятерка светит. Сейчас забудешь про кольцо, и тогда на условняк договоримся. Тебя сейчас к следаку вызовут, а я за деньгами поехал. Главное не хами, тогда через три часа домой поедем. Все понял?
Петурин молча кивнул.
— Ну, давай, батя, держись, — заботливый сын через прутья решетки хлопнул отца по плечу. — Я быстро, туда и обратно.
Тем же быстрым шагом Петурин-младший покинул отделение милиции.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — думал дежурный майор Троегубов, открывая железную дверь и передавая старого грубияна спустившемуся за ним оперативнику.
В отделение вошли новые посетители — две женщины и мужчина. Троегубов уже приготовился проинформировать очередных не умеющих читать сограждан насчет нынешнего местонахождения ОВИРа, но те задали совсем другой вопрос.
— Как нам пройти к следователю? — спросил мужчина.
— По какому вопросу? — строго поинтересовался Троегубов.
— Наши дочери не вернулись домой. Нам надо срочно поговорить со следователем.
В другой раз дежурный майор Троегубов развел бы демагогию насчет того, что в данный момент все заняты, надо оставить заявление и дождаться, пока вызовут на прием, но что-то в лице мужчины его остановило. И еще он заметил, что у обеих женщин заплаканные глаза.
— Когда, вы говорите, это случилось? — спросил
он.
— Они должны были вернуться два дня назад.
— Подождите минутку, — сказал Троегубов. — Я сейчас узнаю, кто вас сможет принять.