— Вот свинья. — Киреев прислонил биту к столу. — Все, Степ, достал он меня. Я за водкой пошел. Сам с ним пока пообщайся.
Накинув куртку, Киреев вышел из кабинета.
— Пожрать чего-нибудь купи, — крикнул ему вслед Стулов.
Оставшись в одиночестве, Стулов подошел к Илье:
— Ну чего, зассыха. Сейчас кино будем снимать. Ты в главной роли.
Стулов достал из шкафа видеокамеру, вставил кассету и навел на Илью.
— После такого фильма все бабы твои, — пообещал он, ставя камеру на полку.
Стараясь не наступить в мокрое пятно, Стулов вытащил Илью в центр комнаты.
— Тяжелый, сука, — проворчал он, поднимая стул с обмякшим телом.
Взяв со стола графин с водой, Стулов начал брызгать на Илью.
— Давай-давай очухивайся. Нам дохлые звезды не нужны.
В очередной раз возвращенный к жизни, Илья опять застонал.
— Ну вот, — возмущенно сказал Стулов, — никакой благодарности.
— Отпустите меня, — прошептал Илья, — пожалуйста.
— Не могу, — серьезно ответил Стулов. — Понимаешь, у меня работа такая. А ты мне что же, соучастие предлагаешь?
— Но я правда не виноват, — застонал Илья.
— Понимаешь, жизнь так сложилась, — взял задушевный тон Стулов. — Просто тебе не повезло. Но это же не повод себя гробить? Подписал бы ты все сразу, давно бы спал спокойно. А то полночи уже прошло, а ты все героя из себя строишь. Курить хочешь?
Илья кивнул головой. Стулов прикурил сигарету и сунул Илье в рот. Тот затянулся, но сразу же закашлялся, и сигарета упала на пол.
— Ты не торопись, — сказал Стулов, поднимая сигарету. — Может, тебе по спине постучать? Ну как хочешь. Еще курить будешь?
Илья отрицательно покачал головой.
— Знаешь, я тебе откровенно скажу, — доверительно продолжил Стулов. — У нас все рано или поздно подписывают. Тут главное не это. Главное — рано или поздно, понимаешь. Ты сам подумай, на хрена тебе все это терпеть, если мы тебя все равно сломаем. Все ломаются. Кому-то на это пять минут нужно, кому-то час. Кому-то день. Но дня у нас нет, придется действовать стахановскими методами. Так что посиди пока подумай. А я за тебя даже признание напишу, — пообещал Стулов.
Стулов сел за стол и положил перед собой лист бумаги.
— Поехали, — сказал он. — «Я, Смолин, Илья Антонович, находясь в состоянии наркотического опьянения, ограбил Юрину М. С. и похитил у нее золотую цепочку. Цепочку я продал на станции Матвеевское неизвестному лицу кавказской национальности. Я искренне и полностью раскаиваюсь в содеянном и прошу суд принять это во внимание». С этим вроде как разобрались. Давай второе. «Я, Смолин, Илья Антонович, с целью грабежа напал на неизвестного мне молодого человека. Я сбил его с ног при помощи бейсбольной биты и сильно избил до тех пор, пока он не потерял сознание. Я забрал у него деньги, зажигалку и записную книжку. Из книжки я узнал, что его зовут Дмитрий Корякин. Еще я хотел забрать его часы, но мне помешали идущие мимо люди. И я убежал. Бейсбольную биту я бросил на месте преступления, чтобы меня с ней не задержали. Потому что на ней оставались следы крови. Это ограбление я совершил, потому что мне были нужны деньги на приобретение наркотиков. Ранее я уже привлекался за хранение и сбыт наркотиков и получил условный срок полгода с испытательным сроком год. Я искренне и полностью раскаиваюсь в содеянном и прошу суд принять это во внимание». Ну вот и все, — Степан, закончив читать, с довольным видом откинулся на спинку стула. — Две подписи, и больше к тебе ни одного вопроса. Ну как?
Илья молчал. «Собственные» признания он выслушал с каким-то отстраненным равнодушием. На его лице застыло туповатое выражение, и весь смысл происходящего казался ему каким-то нереальным и жутким сном. Или неудачным наркоманским путешествием. Но избитое тело, режущий свет милицейской лампы и ухмыляющееся лицо лейтенанта Стулова — все говорило о том, что это явь. Уж слишком они были реальны.
Илья услышал, как за его спиной открылась дверь и, звеня бутылками в пакетах, вошел Киреев. Илья инстинктивно сжался.
— Ну что? Как тут наш обоссавшийся?
Киреев поставил пакеты на стол и повернулся к Илье:
— Все молчишь, обсосок?
— Да ладно, Вань. Подожди. — Стулов продолжал исполнять роль «хорошего полицейского». — Он нормальный парень. Мы тут с ним поговорили, пока тебя не было. Он все понял. Просто он пока никак решиться не может. Зря мы ему сразу всю ситуацию не объяснили. Столько времени потеряли. Пока ты ходил, мы уже и признания написали. Ему их только подписать осталось. Так что сейчас водки выпьем и все оформим в лучшей форме. Так, чего тут у нас?
Стулов принялся разбирать пакеты. На столе появилось две бутылки водки, пластмассовые коробочки с корейскими салатами, несколько замороженных гамбургеров. Засунув гамбургеры в микроволновку, Стулов принялся разливать по стаканам водку. Илье он тоже налил Полстакана.
— Вань, отцепи ему правую руку, — попросил он Киреева, — не самому же мне его поить.
— Да я бы лучше ему пару лишних ребер сломал, — побурчал Киреев. — Вместо того чтобы водкой поить.
Потирая руки, Киреев подошел к Илье. В глазах Ильи отразился ужас, и он еще крепче вжался в спинку стула. Киреев минуту постоял, наслаждаясь испугом жертвы, но потом все-таки отцепил наручнике правой руки Ильи. Звякнув, наручник повис на стуле.
Прозвенела микроволновка, сообщая о готовности гамбургеров. Один гамбургер Стулов положил перед Ильей, рядом с налитым стаканом.
— Предлагаю выпить за сотрудничество и взаимопонимание, — обратился Стулов к Илье. — Твое здоровье.
Киреев выпил молча и сосредоточенно принялся ковырять корейскую морковь.
— Пей, — требовательно сказал Стулов Илье. — Чтобы и почки меньше болели, и башка соображала.
Трясущейся рукой Илья поднес стакан ко рту. Теплая водка резко обожгла горло и провалилась внутрь. Сдерживая подступившую тошноту, Илья ткнулся носом в протянутый Стуловым вонючий гамбургер. Тошнота отступила, через минуту по телу стало расползаться тепло.
Откусив кусок, Илья понял, что ему дико хочется есть. Торопясь, как собака, которая боится, что у нее могут отнять предложенный кусок, Илья вгрызся в гамбургер. От напряжения у него стало сводить челюсти, но, морщась от боли, он продолжал жевать.
— Повторим. — Стулов снова разлил водку по стаканам.
Не дожидаясь приглашения, Илья схватил свой стакан и выпил.
— Смотри-ка, совсем освоился, — Киреев не торопился пить и жестко смотрел на Илью, — скоро ноги на стол положит.
— Просто парню надо прийти в себя.
Стулов настолько вжился в роль «доброго дяди», что, казалось, напомни ему сейчас, чем он занимался в этом кабинете час назад, он бы, наверное, не поверил. Его просто распирало от собственного благородства. Он пододвинул Илье тарелку: