— Так вот ради кого ты предал доверие, в котором я тебе поклялась! — воскликнула Шарлотта. — Индианка, ничтожная индианка!.. Ты не сможешь этого отрицать — у меня есть твое письмо! Слова любви… слова любви, которые ты никогда мне не писал!
Отрицать бессмысленно — Максимилиан никак не мог понять, каким образом его нежное послание попало в руки жены. Он пытался ее успокоить: этот пронзительный голос, прорезавшийся у нее некоторое время назад, действовал ему на нервы.
— Дорогая, — нежно произнес он, — мы никогда не разлучались, и мне не надо было писать тебе письма. Не стоит придавать значение какой—то фантазии… безумство нельзя принимать в расчет, и я о нем очень сожалею.
Но Шарлотта и слышать ничего не желала:
— Если бы ты любил меня так, как я тебя люблю, — никогда даже не посмотрел на другую женщину! Но ты взглянул… на эту. Наша любовь умерла, Максимилиан, умерла навсегда… И теперь на нас может обрушиться злая судьба.
Говоря это, она прошлась несколько раз по комнате, потом повернулась и направилась к двери.
__Куда ты идешь? — крикнул император.
Обернувшись на пороге, она посмотрела на мужа с беспримерным достоинством.
— Я возвращаюсь в Мехико и оставляю тебя с твоими цветочками… с твоей индианкой. Ведь по крайней мере один из нас должен править, коль другой не способен это делать!
Эти слова очень задели, даже ранили самолюбие Максимилиана — мужское самолюбие. Разозлившись, он отпустил Шарлотту одну в столицу, а сам еще некоторое время оставался пленником садов Куэрнавака и красивой девушки с глазами газели.
С того дня отношения между супругами сделались натянутыми. Шарлотта, одновременно разочарованная в своей любви и обманутая в ожиданиях беременности, еще больше озлобилась и замкнулась в себе.
Императорская чета остро нуждалась в наследнике, и, смирившись с тем, что императрица никогда не родит, они усыновили мальчика из благородной мексиканской семьи Интурбидов. Но, глядя, как маленький Августин играет в саду Чапультепека, Шарлотта прекрасно понимала, что ему не под силу заполнить ужасную пустоту в ее сердце. Эта пустота образовалась от отчаяния, которое охватывало ее все больше. Долгими ночами она не могла заснуть, лежала неподвижно и глядела на светлую, красивую мексиканскую ночь — вдали то и раздавались звуки гитары.
Но в самом своем горе Шарлотта почерпнула смелость — воистину она обладала душой настоящей принцессы: дала она клятву помогать мужу, пока будут силы. Пусть он неверен ей — она, Шарлотта, останется непоколебимо верна клятве, данной под сводами собора Сент—Гюдюль, и своему долгу императрицы.
Наполеон III отозвал свои войска, перестав высылать им деньги, а отношения императрицы с Базеном стали такими натянутыми, что маршал перестал появляться во дворце и занимался только погрузкой войск на корабли. И Шарлотта приняла героическое решение: оставив Максля заниматься амурными делами и цветами, она едет в Европу, встретится с Наполеоном, Францем Иосифом и даже с Папой Римским, все еще отказывающимся подписывать конкордат с Мексикой из—за идей Максимилиана. Привезет золото, солдат, конкордат. Ее цель — спасти Мексику и единственного человека, которого любила в этой жизни. После этого она может умереть, если того пожелает Господь, — умереть бы без всякого сожаления.
9 июля 1866 года Шарлотта выехала из Мехико в сопровождении Максимилиана, проводившего ее до Айотлы, деревни в нескольких километрах от столицы. Там состоялось тягостное прощание. Последние обиды, накопившиеся после Куэрнавака, улетучились, уступив место грусти — впервые за десять лет им предстоит расстаться. Шарлотта всплакнула в объятиях мужа, но смело отстранилась от него и села в карету с одной—единственной фрейлиной, которую взяла с собой, маркизой дель Баррио (все другие австрийские дамы давно вернулись в Европу). А пока карета тряслась на дороге в Веракрус, Максимилиан вернулся в Чапультепек и принялся писать матери, эрцгерцогине Софии: «Невозможно словами выразить, чего мне стоило расстаться с ней, но для достижения великих результатов нужно идти на великие жертвы. Молю Бога уберечь ее и дать нам возможность снова встретиться…»
Десятого августа, проделав утомительное путешествие — в ходе его измученная мексиканскими дорогами бедная императрица Жестоко пострадала от морской болезни, — Шарлотта прибыла в Париж в плачевном состоянии. Кроме того, с полной горечью душой вовсе не проявила себя умелым дипломатом. Остальное довершили скандальные обстоятельства. К несчастью, делегация, которой поручили встретить императрицу, перепутала вокзалы и отправилась ждать ее на Орлеанский (Аустерлиц) вокзал, а она прибыла на вокзал Монпарнас. Ее это очень задело — пришлось со свитой брать фиакр и ехать в Тюильри. Но дворец оказался закрыт. Императору пришлось прервать лечение в Виши и вернуться в Сен—Клу, чтобы отреагировать на происходящие события. Шарлотта, поселившись в «Гранд—отеле», раздраженно и заносчиво потребовала свидания с Наполеоном III.
А тот плохо себя чувствовал, поэтому отель к Шарлотте приехала императрица Евгения, чтобы избавить мужа от этого разговора. Но императрица Мексики ничего не желала слушать и заявила: если ее не хотят принимать по—хорошему, она «будет действовать силой». Евгения смирилась и дала согласие на ее приезд в Сен—Клу.
Встреча была тягостной, но Наполеон III остался непреклонен. По—другому он поступить и не мог: на него давили недовольство французов, угрозы со стороны США и дипломатические осложнения с Пруссией. Как ему ни печально, он больше не выделит Мексике ни единого экю, ни одного солдата. Ему пришлось повторить эти жестокие слова во время посещения Шарлотты в «Гранд—отеле».
Та побледнела, услышав холодный и совершенно ясный приговор.
— Значит, — произнесла она, — нам придется отречься?
Она не взвешивала слов, а ответ Наполеона III убил ее:
— Да, отрекайтесь от короны. Это будет мудрый поступок.
И тут она сорвалась: охваченная слепым гневом, высказала Наполеону все свои обиды и, не выбирая выражений, крикнула:
— Как я могу забыть, кто я и кто вы?! Мне следовало бы помнить, что в моих жилах течет кровь Бурбонов, и не унижаться перед Бонапартом, ведя переговоры с авантюристом.
Тут Наполеон III встал, сухо откланялся и покинул отель, оставив Шарлотту в приступе ужасного нервного припадка — унять его удалось с огромным трудом. Шарлоттой овладела мания преследования, а когда ей предложили, как в Сен—Клу, освежительные напитки, стала кричать, что ее хотят отравить. Немного успокоившись, свита решила: разумнее всего ей уехать из Парижа. Вначале подумали, что стоит направиться в Брюссель, но король Леопольд I умер за год до этого. На трон взошел его старший сын, брат Шарлотты. Увы! Взор Леопольда II был направлен на Африку, и его ничуть не интересовала мексиканская авантюра. Ехать в Брюссель, как ни парадоксально, совершенно ни к чему. Так, по крайней мере, думала Шарлотта — отправилась вначале на несколько дней в Мирамар, а затем в Рим. Именно там суждено было разразиться трагедии.