Чарли отправился к себе и Белле тоже давно пора спать. Сама собой в сознании зазвучала мелодия, и мой голос последовал за ней, убаюкивая Беллу. Эта был тот самый мотив, на который она воодушевила меня несколько недель назад. Так давно желая, подарить его ей я предложил:
- Хочешь колыбельную?
- Думаешь, я смогу заснуть, когда ты здесь?
- Прежде у тебя это отлично получалось, - пошутил я, стараясь разрядить обстановку.
- Я же не знала, что ты шпионишь.
- Чем тогда займемся? – с недоумением спросил я и осторожно прислонился лицом к атласу ее волос, наслаждаясь и вздыхая. Наркоман, неизлечимый наркоман!
- Не знаю.
- Скажи, когда решишь, - попросил я, опять не в силах оторваться от цветочного благовония ее кожи.
- Ты же стал менее восприимчивым! – поддразнила Белла.
- Ну, раз уж не пью вино, то хотя бы букетом могу насладиться… Ты пахнешь цветами: лавандой или фрезией. Чудо, как приятно!
Не то слово – приятно, больше подойдет – ошеломляюще, сладко, маняще. Эпитетов и прилагательных всех языком мира не хватит, чтобы отразить многогранность аромата Беллы. Я просто таял и растворялся в нем, вдыхая его полным объемом легких и не желая делать выдох, одновременно пылая и упиваясь им.
- Ничего удивительного! – равнодушно парировала Белла мой комплимент, - В Форксе что ни день, то у меня новый поклонник, и все делают комплименты…
И кого она называет поклонником? Вампира, который не может оторваться от ее аппетитного запаха? Мне больше подойдет определение – одержимый маньяк, преследующий невиновную девушку. Я рассмеялся, различию наших оценок, как будто мы обсуждали разных людей.
- Ну и шутки у тебя! Ты очень смелая.
- Смелая или ненормальная?
- И то и другое!
- Хочу побольше о тебе узнать, - шепнула Белла, когда в комнате снова сформировалась тишина.
Я насторожился. Ведь чаще всего ее вопросы затрагивали темы, о которых я предпочел бы умолчать. Например, обращение. Но я с готовностью предложил:
- Спрашивай!
- Почему ты это делаешь? – тут же выпалила она, явно заготовив вопрос заранее. - Тебе же трудно подавлять свои желания… Пожалуйста, пойми меня правильно, я очень рада, что ты стараешься. Просто не понимаю зачем?
Будет нелегко ей объяснить истинные мотивы моего самоконтроля. А почему каждый из Калленов отказался от жажды людской крови? Потому что так больше подходит нашим моральным принципам и каждому из нас не хочется быть убийцей.
Что толкает того или иного человека круто менять свою жизнь? Вера в себя, в то, что он может найти для себя ячейку, где он будет более счастлив, чем есть сейчас. Также и я – стремился найти место в этом мире, где мне будет проще смириться с ипостасью вампира.
- Хороший вопрос, и ты не первая его задаешь. Другие, даже те, кто вполне доволен своей долей, часто думают, почему все вышло именно так. Почему бы не изменить свою судьбу и не подняться над существующими условностями? Я, например, для начала пытаюсь сохранить то человеческое, что еще во мне осталось.
Белла не шевелилась несколько минут, и я едва слышно шепнул:
- Ты спишь?
- Нет.
- Это все, что ты хотела узнать?
- Не совсем. - Меня заинтриговало, что еще она могла задумать.
- Что еще? – спросил я в нетерпении.
- Почему только ты умеешь читать мысли? А Элис видит будущее… почему так получается?
Опять интересный вопрос, но на него у меня нет полноценного ответа, и я пожал плечами. Все что я мог рассказать ей по этому поводу, была небольшая теория Карлайла, которую он несколько лет назад обсуждал со мной, когда мы еще жили во Франции. Он тогда предположил, что наши сегодняшние способности всего лишь продолжение человеческих качеств, только многократно усиленных сущностью вампира.
- А что принесли из прошлой жизни другие члены семьи?
- Карлайл - сочувствие и сострадание, Эсми - всепоглощающую любовь к ближним, Эмметт - физическую силу, а Розали - красоту.
И опять при упоминании сестры Белла не сдержала тяжелый вздох. Ревность коварна... и не выбирает, кого мучить. Перед ней все равны и простой человек, и кровожадный вампир. Я не сдержал смешок.
- Джаспер гораздо интереснее, - продолжал я рассказывать о своей семье. - Еще в прошлой жизни он обладал определенной харизмой и даром убеждения. Теперь он не просто управляет, а манипулирует сознанием окружающих. Например, он может успокоить беснующуюся толпу или поднять дух отчаявшимся. Карлайл очень его ценит.
Но было одно НО, также как Джаспер мог влиять на эмоции, так и чужие чувства могли влиять на него. Может быть, поэтому ему с таким трудом удавалось соблюдать животную диету? Он был эмфатом – вампиром, способным усиливать эмоции и впитывать их особую выразительность. Плюс ко всему его дар делал его слишком впечатлительным и подверженным перепадам настроения. И я его прекрасно понимал, ведь тоже часто подпадал под влияние чужих мыслей, хоть и стремился ограждать от них свой разум.
Белла молчала и надеяться на то, что она спит, не приходилось, ее пульс то ускорялся, то приходил в норму по мере того, как она обдумывала услышанное.
- С чего же все началось? Тебя создал Карлайл, его тоже кто-то создал, и так далее…
Я слегка улыбнулся. Похоже, разговор у нас получится весьма разносторонний, вот дело дошло и до научного обоснования эволюции.
- А как появились люди? В результате эволюции или как результат божественного творения? Разве нас нельзя назвать отдельным видом, представителями класса хищников? – задал я скорее гипотетический вопрос, а потом поделился своими сомнениями на счет теории Дарвина, - Знаешь, мне с трудом верится, что наш мир развивался самостоятельно! Но я не представляю, какая сила могла параллельно создавать хищников и их жертв: морского ангела и акулу, котиков и касаток.
- Давай сразу уточним, морской котик - это я? – заметила Белла
Я поцеловал волосы на ее макушке и теснее прижал к себе, стремясь защитить своего маленького кареглазого ангелочка.
- Да, такая беззащитная…прелестная, наивная, безрассудная. Ну, чем не морской котик?
Она удовлетворенно хмыкнула, но промолчала. Неужели вопросов больше не будет?
- Теперь будешь спать? Или еще остались вопросы?
- Всего пара миллионов!
- У нас есть завтра, послезавтра и послепослезавтра, - пообещал я и после каждого слова прикасался губами к ее волосам. Меня уже начинало беспокоить, что она не засыпает, время перевалило за полночь. Может, остаться было плохой затеей?
Текли минуты, а сердце Беллы не успокаивалось, а наоборот наращивало ритм. И она продолжала моргать, ресницы так и мелькали, отбрасывая неясные тени на щеки. Я уже хотел спросить, что ее волнует не в состоянии смириться с тишиной ее мыслей, но она первой подала голос: