Хотел ли я, чтобы Белла увлеклась мной, как женщина мужчиной?
Это был неверный вопрос. Правильный был таким: «Должен ли я хотеть, чтобы Белла увлеклась мной в этом плане?», и ответом было - «нет». Потому что я не был человеком, и это было нечестно по отношению к ней.
Каждой клеткой своего существа я жаждал быть обычным человеком, чтобы держать ее в своих руках, не рискуя ее жизнью. Так что б я мог свободно придумывать собственные фантазии, которые не заканчивались бы ее кровью на моих руках, ее кровью, светящейся в моих глазах.
Мое преследование было непростительным. Какие отношения могу я ей предложить, когда не могу прикоснуться к ней без риска.
Я схватился руками за голову.
Это приводило в еще большее замешательство, потому что я никогда не чувствовал себя настолько человечным за всю свою жизнь, даже когда был человеком, насколько я могу припомнить. Когда я был человеком, мои мысли были зациклены на военной славе. Первая Мировая война бушевала во времена моей юности, и за девять месяцев до восемнадцатого дня рождения меня поразила испанка....У меня остались лишь смутные представления об этих человеческих годах, мрачные воспоминания, которые становились все более расплывчатыми с каждым прошедшим десятилетием. Я вспомнил свою мать наиболее ясно и ощутил давнюю боль, когда подумал о ее лице. Я смутно припоминал, как сильно она ненавидела то будущее, к которому я так горячо стремился, молясь каждую ночь, произнося молитву перед обедом, чтобы «ужасная война» закончилась…У меня не было воспоминаний о другом стремлении. Кроме любви моей матери не было никакой другой, которая удержала бы меня.
Это было совершенно новым для меня. Я не мог провести никаких параллелей, было не с чем сравнивать.
Любовь, которую я испытывал к Белле, пришла невинным образом, и с каждым днем ситуация становилась все более сложной. Я очень хотел быть способным прикасаться к ней. Чувствовала ли она тоже самое?
Я пытался себя убедить, что это не имеет значения.
Смотря на свои белые руки, я ненавидел их твердость, их холодность, их нечеловеческую силу…
Я вздрогнул, когда открылась дверь с пассажирской стороны.
- Хм. Застал тебя врасплох. Впервые, - подумал Эмметт, в то время как скользнул на сиденье. - Спорим, миссис Гофф считает, что ты принимаешь наркотики, ты такой странный в последнее время. Где ты был сегодня?
- Я… Делал добрые дела.
- Что?
Я хихикнул.
- Что-то вроде присмотра за больным.
Это смутило его еще больше, но потом он вздохнул, почувствовав запах в машине.
- О... Девушка опять?
Я скорчил гримасу.
- Это становится странным.
- Расскажи мне об этом, - пробормотал я.
Он вновь вздохнул.
- Хмм, она и в самом деле приятно пахнет.
Рычание автоматически сорвалось с моих губ еще до того, как его слова успели запечатлеться.
- Полегче, брат, это просто слова.
Потом подошли остальные. Розали сразу же обратила внимание на запах и сердито на меня посмотрела, все еще раздражаясь. Я размышлял о сути ее проблемы, но все, что я мог услышать от нее – это оскорбления.
Мне также не понравилась реакция Джаспера. Как и Эмметт, он отметил притягательность Беллы. Этот запах ни у одного из них не вызывал и тысячной доли той тяги, что испытывал я. Меня все еще расстраивало, что ее кровь была для них ароматна. Джаспер плохо себя контролировал…
Элис подскочила к машине с моей стороны и протянула руку за ключами от пикапа Беллы.
- Я просто увидела себя, - туманно произнесла она, что уже вошло у нее в привычку. - Ты мне расскажешь почему.
- Это не значит…
- Знаю, знаю, можно подождать. Это не займет много времени.
Я вздохнул и отдал ей ключи.
Я проводил ее до дома Беллы. Капли дождя колотили, будто миллион крошечных молотков, так громко, что, может быть, человеческий слух Беллы не мог различить рев двигателя пикапа. Я посмотрел в её окно, но она не выглянула. Возможно, ее там не было. Не было никаких мыслей, которые можно было услышать.
Меня расстроило, что я не мог достаточно услышать, чтобы даже проведать ее – убедиться, что она счастлива или в безопасности, в конце концов.
Элис села сзади, и мы поспешили домой. Дороги были пустыми, так что путь занял лишь несколько минут. Войдя в дом, мы разошлись по своим делам.
Эмметт и Джаспер были на середине усовершенствованной игры в шахматы, используя восемь объединенных досок – расположив их до противоположной стеклянной стены, - и свой собственный сложный свод правил. Они не станут со мной играть, так что остается только Элис.
Элис прошла к своему компьютеру, стоявшему прямо за углом, и я смог расслышать, как заработал ее монитор. Элис работала над проектом модного дизайна для гардероба Розали, но та не смогла присоединиться к ней сегодня, чтобы стоять за ней и указывать разрез и цвет, в то время как рука Элис проводила по сенсорным экранам (Карлайл и я немного наладили эту систему, чтобы экраны реагировали на температуру).
Вместо этого, сегодня Розали угрюмо развалилась на диване и начала переключать двадцать каналов в секунду без остановки. Я смог услышать, как она пыталась решить: пойти в гараж или нет, чтобы вновь подремонтировать свой BMW.
Эсми была наверху, хлопоча над новыми делами.
Элис спустя мгновенье повернула свою голову , выглянув из-за угла и начала проговаривать будущие ходы сидящего на полу спиной к ней Эмметта Джасперу, выражение лица которого было спокойным, когда он обрезал любимого коня Эмметта.
А я впервые за долгое время, от чего мне даже стало стыдно, сел за изысканный рояль, стоявший в холле.
Я осторожно пробежался рукой по гаммам, проверяя тон. Настройка была все еще идеальна.
Эсми отложила свои дела и повернула голову в мою сторону.
Я начал играть первую нотную линейку мелодии, которая пришла мне в голову сегодня в машине, довольный тем, что вживую звучала она даже лучше.
- Эдвард вновь играет, - весело подумала Эсми, на ее лице расплылась улыбка. Она встала из-за стола и тихо порхнула к лестнице.
Я добавил гармонизирующую линейку, позволяя основной мелодии сливаться с ней.
Эсми, удовлетворенно вздыхая, села на верхнюю ступеньку лестницы, прислонив голову к периллам.
- Новая песня. Давненько не было. Какая дивная мелодия.
Я дал мелодии пойти в новом направлении, сопровождая ее низкой линейкой.
- Эдвард опять сочиняет? - подумала Розали, стиснув зубы от лютого негодования.
В этот момент она сорвалась, и я полностью смог прочесть причину ее гнева. Я увидел, почему она так скверно сдерживала себя при мне. Почему убийство Изабеллы Свон совсем не беспокоило ее совесть.