– Ты мне это брось! - прикрикнул на него Архаров. - Коли они двое знали, где сундук, рано или поздно один другого бы порешил. Но вот что странно - коли тот батюшка не врал, то сундук увез митрополит. Стало, они оба знали, куда он тот сундук повез.
– Или побежали за каретой следом. Тут в Москве такие улицы, что одноногий инвалид карету запросто обгонит, - предположил Левушка. - Помнишь, что тот драгун рассказывал? Толпа на митрополитом в Донской монастырь потащилась. А уехать оттуда владыка не успел. Выходит, ненамного быстрее пеших его везли. Да ты вспомни, как мы сами в Данилов монастырь тащились!
– Возможно, сундук спрятан где-то в монастыре, а они знают то место. И Устин сейчас как раз туда и побежал… выждав время…
– Жалко Митьку, - вдруг сказал Левушка.
– Может, так для него и лучше, - утешил Архаров. - Коли он в смерти митрополита виноват - в мученической смерти, Левка! - а сам получил смерть быструю и милосердную, чего его жалеть? Пока все сходится - митрополита погубил тот, кто считал сундук своим, следил за сундуком и знал, куда митрополит его упрятал. Надо ловить Устина. Пошли! Доберемся до Остоженки, возьмем лошадей, и тут же - в Донскую обитель. Он где-то там поблизости, я чую…
Когда они вышли с Устинова двора, Никодимка завершал изображение креста.
– День-другой сюда никто не сунется, а там придумаем, как быть, - сказал Архаров.
Они быстрым шагом пошли в сторону Варварки.
Никодимка, не оставляя ведра с краской и мочальной кисти, поспешил следом.
Его присутствие за спиной у Архарова и Левушки было вскоре обнаружено, дармоеда изругали, но он снова пустился причитать, что остался-де без хозяйки и пропадет, хотя сам по себе - детинка справный.
Так он и прибыл в особняк Еропкина, а там, проскользнув во двор, тут же свел знакомство с женской прислугой. Красавчика заметили - иначе и быть не могло, и к тому часу, как Архаров, Левушка и еще трое преображенцев выезжали к Пречистенским воротам, Никодимка уже знал, что с голоду не помрет.
* * *
В Донском монастыре готовились к отпеванию и погребению владыки Амвросия. Там было не до офицеров, которым вынь да положь никому не известного дьячка. Кого из братии ни спроси - ни один и понятия не имел об Устине Петрове, хотя Архаров неоднократно описывал приметы. Однако обнаружился мальчик, который был при том, как митрополита отыскали в церкви на хорах и выволакивали наружу.
Архаров сел, поставил его перед собой и стал допрашивать. Мальчик расплакался. Он не пошел следом за теми людьми, он забился в угол, но вот что застряло в памяти - так это человек, наглухо закутанный в черное. Он кричал, звал, показывал, за ним бежали, и он был в гуще толпы, когда митрополита волокли из церкви на двор.
– Инок, что ли? - допытывался Архаров. - Церковный, с бородой?
Но вот как раз бороды парнишка не заметил.
– А коли встретишь - признаешь?
Ответа на этот прямой вопрос Архаров не добился.
Правда, одно мальчик вспомнил доподлинно - при нем испуганные монахи толковали, что тело митрополичьего келейника было найдено отнюдь не там, где следовало бы ожидать, на на дворе, по которому пронеслись, как буря, бунтовщики, и не поблизости от кельи, в которой митрополит поспешно переоблачался в простую рясу, надеясь, что его не признают. Архаров начал разбираться - и оказалось, что тело лежало на задворках, там, куда буяны не заглядывали. И где-то поблизости вроде тело митрополичьего кучера обнаружилось. А потом позвали мортусов - и они прибрали всех покойников в ту яму, где хоронят скончавшихся от чумы.
– Сундук, - только и сказал Архаров. - Злодеи знали, что он их выдаст.
– В храме полумрак, бурый кафтан сошел за черный, - добавил Левушка.
Ничего более выяснить не удалось.
– Нужен Шварц, - решил Архаров. - Он умеет розыск вести, где-то его обучали… не в Тайной ли канцлярии?
Вот это как раз не было древней историей - указ покойного государя Петра Федоровича о роспуске Тайной канцелярии был обнародован в 1762 году, когда Архаров уже получил свой первый чин и понимал смысл этого события. Несколько месяцев спустя указ был подтвержден взошедшей на престол государыней Екатериной Алексеевной, и тогда уже Россия окончтельно избавилась от страшного пароля «слово и дело государево!», по которому любого можно было хватать, тащить и допрашивать с пристрастием.
Вскоре было решено создать Тайную экспедицию, но до поры до времени в ней большой нужды не было, а бывшие сотрудники Тайной канцелярии получили другие места - иные, поскольку заботы этой конторы по указу передавались в ведение Сената, отныне числились за Сенатом, иные оказались раскиданы по другим ведомствам.
– Умеет, как же! Кабы умел - не попал бы в мародерскую ловушку! - возразил Левушка.
Архаров хмыкнул - Левушка был прав, но что-то у них двоих это дело не ладилось. Вместо сундука вон труп с ножом в груди отыскали, а что с него взять?
Подумав, Архаров решил доложить о ходе розыска графу Орлову. Пусть видит - сделано все, что возможно, однако следствие зашло в тупик. Убийца, скорее всего, втихомолку изъял из Донского монастыря сундук - и теперь затаился в ожидании, когда кончится моровое поветрие и из Москвы можно будет податься прочь, в захолустье. Коли бы сундук был в монастыре - Устин Петров уж был бы замечен там, ведь после нашествия бунтовщиков там опять примечали всех посторонних. Надо полагать, они с Митькой тот сундук сразу исхитрились перетащить к себе - потому Устин более и в церковь не ходил, и в дом никого не впускал. А потом он вместе с сундуком и исчез…
В дурном настроении преображенцы поскакали обратно.
По дороге, уже у самой Остоженки, они были перехвачены партией, спешащей в сторону Кремля - там вышла стычка у солдат Великолуцкого полка, вызваных Еропкиным, с какими-то людьми. Преображенцы присоединились, прибыли на место, но там уже было тихо - даже ни единого залпа сделать не пришлось.
Фабричные за эти несколько дней поняли, что гвардейцы взялись за Москву основательно и будут появляться всякий раз, как кому-то придет охота побузить.
Вернувшись на Остоженку окончательно, Архаров объявил, что после всей суматохи хочет лишь жрать и спать. Но поспать не удалось - подойдя к своему тюфяку, он обнаружил у изголовья платок - простой полотняный платок, завязанный узелком и благоухающий уже привычным уксусом. Очень удивившись, он развязал тяжеловатый узелок, и на тюфяк упали три большие монеты.
Архаров долго глядел на них, не решаясь взять в руки, потому что боялся поверить собственным глазам. Наконец он крикнул Левушку.
Тот подбежал и тоже уставился на загадочный подарок.
– Поди, узнай, кто сюда приходил, - велел Архаров.
– Послушай, того же не может быть, такой реприманд… - прошептал Левушка.
– Ну, реприманд! Не с луны ж они свалились! - вдруг разозлился Архаров.