Доктор снова моргнул.
— Н да… — вот и все, что он сказал. Джаред сам ответил на свой вопрос:
— Разница в том, что если это сделает Джеб, по крайней мере, она умрет достойно.
— Джаред… — Голос доктора звучал ласково, эту же интонацию он использовал, когда говорил со мной. — С каждым разом мы узнаем все больше. Может быть, на этот раз…
— Ха! — фыркнул Джаред. — Что то я не замечаю особого прогресса, док.
«Джаред нас защитит», — еле слышно подумала Ме лани.
Я не могла сосредоточиться, с трудом складывала слова. «Не нас, а лишь твое тело».
«Хоть что то…» — Ее голос звучал как бы издалека, а не из моей раскалывающейся головы.
Шэрон встала перед доктором. Странно, она как будто пыталась его защитить.
— Нельзя упускать такую возможность, — жестко проговорила она. — Мы все понимаем, как тебе нелегко, Джа ред, но не тебе решать. Нужно действовать в интересах большинства.
Джаред злобно на нее посмотрел.
— Нет, — рявкнул он, именно рявкнул, а не шепнул, но почему то голос прозвучал приглушенно. Все вдруг стало каким то тихим. Губы Шэрон двигались, ее палец яростно тыкал в Джареда, однако до меня доносилось только тихое шипение. Они не сдвигались с места, но вдруг куда то поплыли.
Темноволосые здоровяки братья со злобными лицами наступали на Джареда.
Я попыталась поднять руку… мышцы не слушались. Губы Джареда раскрылись, лицо покраснело, жилы на шее вздулись так, словно он кричал, но я ничего не слышала. Джеб отпустил мой локоть, мелькнул серый ствол ружья.
Я отпрянула при виде оружия, пусть даже направленного на кого то другого, и потеряла равновесие. Комната медленно накренилась набок и опрокинулась.
— Джейми… — выдохнула я. Перед глазами плясали цветные огоньки.
Лицо Джареда, злобное, яростное, внезапно нависло надо мной.
— Джейми? — на этот раз в моем голосе был вопрос.
— Джейми? — хриплый голос Джеба ответил откуда то издалека. — С ним все хорошо. Джаред его привел.
Искаженное лицо Джареда быстро таяло в темном тумане, застилавшем глаза.
— Спасибо, — прошептала я. Все вокруг поглотила тьма.
Дезориентация исчезла. Я пришла в себя, четко представляя, где нахожусь, и решила не открывать глаз, дышать ровно — в общем, притворяться спящей. Я намеревалась как можно больше узнать о своем положении.
Хотелось есть. Желудок сжимался и сердито ворчал. Эти звуки вряд ли меня выдадут: наверняка живот бурчал и во сне.
Голова раскалывалась. Неясно, какую роль тут сыграла усталость, а какую — перенесенные накануне побои.
Я лежала на твердой поверхности, жесткой и почему то дырявой — не плоской, а странно выгнутой, словно дно огромной миски. Лежать было неудобно, спина и бедра ныли из за полусогнутой позы. Возможно, боль меня и разбудила, потому что отдохнувшей я себя совсем не чувствовала.
Было темно — это я поняла даже с закрытыми глазами. Не кромешная тьма, просто очень темно. В затхлом, удушливом воздухе чувствовалась сырость и странный едкий привкус, который как будто лип к небу. Здесь было прохладнее, чем в пустыне, но из за влажности почти так же неуютно. Я снова вспотела — вода, которую дал мне Джеб, искала путь обратно, через поры.
Дыхание отдавалось эхом всего в нескольких футах от меня. Возможно, я просто слишком близко лежала к одной из стен, но почему то я была уверена, что нахожусь в очень небольшом помещении. Я прислушивалась изо всех сил: эхо вроде бы шло с обеих сторон.
Стало быть, я находилась где то в пещерах, куда привел меня Джеб. Если открыть глаза, увижу большое углубление в красновато буром камне, испещренное дырами, как сыр.
Тишину нарушали только звуки, издаваемые моим телом. Опасаясь открывать глаза, я полагалась на свои уши и без конца вслушивалась в напряженное безмолвие… безрезультатно. Неужели меня оставили без охраны? На роль охранника подошел бы дядя Джеб с его вездесущим ружьем или кто нибудь менее жалостливый. Оставить меня одну… это не вязалось с жестокими человеческими нравами, с естественным страхом и ненавистью, которые они ко мне испытывали.
Разве что…
Я попыталась сглотнуть, но страх комком встал в горле. Нет, меня не оставили одну, если только не решили, что я умерла или вот вот умру. Наверняка в этих пещерах существовали места, откуда не возвращаются.
Воображение услужливо дорисовало жуткую картину: меня опустили на дно глубокой шахты или замуровали в тесную могилу. Я задышала чаще, ища в спертом воздухе признаки того, что кислород кончается. Легкие растянулись от глубокого вдоха, готовые исторгнуть зарождающийся крик. Я покрепче сжала зубы и сдержалась.
И вдруг что то резко заскрежетало на полу у самого моего уха.
Мой пронзительный визг прорезал замкнутое пространство, я открыла глаза, отпрянула от зловещего лязга, вжалась в неровную каменную стену, закрыла руками лицо и больно стукнулась головой о низкий потолок.
Тусклый свет осветил совершенно круглое входное отверстие каменной, похожей на пузырь камеры, просунувшееся в дыру лицо Джареда и протянутую ко мне руку. Крепко сжав губы, Джаред следил за моей панической реакцией, на его лбу билась жилка. Я пыталась прийти в себя, а он все стоял и пожирал меня горящими от гнева глазами. Наконец сердце забилось ровнее, дыхание выровнялось. Я встретилась с ним взглядом и вспомнила, что при желании Джаред мог быть бесшумным, как призрак. Теперь понятно, почему я не слышала, что он сидит у входа.
Но я ведь точно что то слышала. Едва я об этом вспомнила, как вытянутая рука Джареда дернулась и скрежет повторился. У моих ног лежал отломанный кусок пластика, служивший подносом. А на нем…
Я вцепилась в открытую бутылку с водой, прильнула губами к горлышку, не обращая внимания на гримасу отвращения, что исказила лицо Джареда. Само собой, позже я еще обольюсь горючими слезами, но в ту секунду меня интересовала лишь вода. Смогу ли я теперь спокойно смотреть на воду? Учитывая, что жить мне оставалось всего ничего, ответ, вероятно, был отрицательным.
Джаред исчез за круглым входом — в проеме виднелся лишь край рукава. Тусклый искусственный свет голубоватого оттенка мерцал где то рядом с Джаредом.
Бутылка с водой наполовину опустела, и тут мое внимание привлек новый запах, суливший кое что помимо утоления жажды. Я снова посмотрела на поднос.