– Влетит тебе от группника! – заметил выползший из-под полога палатки дежурный по роте младший сержант Морзобитов.
– А… – беззаботно отмахнулся Маркитанов, нисколько не прибавляя скорости. – Нас ругать – что небо красить. – И на этих словах столкнулся нос к носу с вышедшим из палатки командиром группы – старшим лейтенантом Мориным.
– Димарик, ёж твою медь! – в сердцах выдохнул Морин, но, видимо, посчитав дальнейшую проработку излишней, развернулся и скрылся внутри помещения, бросив напоследок лишь короткое: – За мной!
Маркитанов передёрнул плечами, победно подмигнул дневальному и поспешил вслед за командиром.
– Дима, ты в этом районе был? – Разложив на столе карту, группник ткнул в неё пальцем и очертил неправильной формы круг.
– Да лазили мы тут где-то. Раза три, наверное… или четыре, – неопределённо пожал плечами Димарик.
– И что скажешь? Места вроде базовые… База здесь наверняка есть, и не одна. – Старший лейтенант, сделавший такой вывод только на основании карты и ни разу до этого не бывавший в Чечне, теперь хотел получить подтверждение собственной прозорливости, что называется, из уст очевидца.
– Да они везде есть, – несколько охладил пыл группника Маркитанов. – Тут и тут, и тут, – палец старшего сержанта начал без конца тыкаться в карту, – только в основном старые. А так, – всплеснув руками, развёл их в стороны Димарик, – район весь базовый. И мин полно.
«Опсь», – щелкнуло что-то в груди старшего лейтенанта, будто мелкий предохранитель сгорел, и желудок шевельнулся, поджимаясь вверх. Если что и заставляло Морина неприятно морщиться, так это напоминание о минах. При этом старший лейтенант вовсе не считал себя трусом – наоборот, скорее излишне отчаянным. Он был готов идти под пули, драться в рукопашной, в конце концов, умереть смертью героя… Но мины, или, точнее, последствия их подрыва, возможность навсегда остаться никчемным инвалидом страшила его больше смерти. Денис незаметно сглотнул подступивший к горлу комок, ругнулся на самого себя за то, что позволил себе эту внезапную слабость и, кивнув Димарику, «мол, свободен», начал складывать карту. Неприятное чувство ушло, оставив после себя лишь лёгкое «послевкусие» стыда, и всё, больше ничего – что-что, а старший лейтенант Морин умел бороться с собственными страхами.
Группник не зря разглядывал карту. По просочившимся слухам (штабные «бойчишки», как всегда, первыми узнавая новости, по секрету делились ими со своими «знакомцами» в разведывательных группах), БР – то бишь боевое распоряжение – уже пришло, и район предстоящей разведки располагался как раз где-то в пределах очерченного круга. Вот только кому предстояло идти в этот район, было пока неясно. Готовились все. Бойцы и командиры подгоняли снаряжение, заряжали и перезаряжали магазины и пулемётные ленты. Старшему сержанту Маркитанову, сидевшему в кругу шуршащих бумагой, щёлкающих вгоняемыми в магазины патронами разведчиков, столь привычное действо казалось непонятным, содержащим некое очарование, сходное с томительным и вместе с тем радостным ожиданием предстоящей встречи с давно не виденным, но дорогим человеком. Собственно, так почти и было – Дмитрий ждал, почти жаждал выхода на задание. Там, где для всех остальных в его группе находилось тревожное Нечто, для него всё было привычно; разве что любимый «ПКМ» на этот раз (не без внутренних колебаний) перешел рядовому Михаилу Кирееву. Дмитрий же выбрал для себя «АКМС» с «ПБС». И вот теперь, вытянув из магазинов пружины, он тщательно чистил и протирал их смоченной маслом ветошью. Куча новеньких патронов, уже освобождённых от упаковки, лежала в его камуфлированной панаме блестящей россыпью. Отдельно, ещё не вскрытая, примостилась на куске полиэтиленовой пленки пачка БС.
Наконец старший сержант закончил чистку, собрал магазины и, закрыв глаза, блаженно втянул в себя тёплый, пахнувший ружейной смазкой воздух.
«Забить магазины и подремать» – внезапно возникшее желание заставило его раскрыть рот и, шумно зевнув, потянувшись, широко развести руки в разные стороны. Что-то хрустнуло, Дмитрий ещё раз зевнул и открыл глаза. Солнце клонилось к западу. Слева от Маркитанова лениво перебрёхивались приданные группе радисты: высокий, худощавый, но жилистый старший радист сержант Игорь Синявский и его напарник – поджарый, чуть выше среднего роста рядовой Ухалов, тоже Игорь. Напротив сидели бойцы маркитановской второй тройки ядра: разведчик-пулемётчик Михаил Киреев – здоровенный бугай, обычно задумчиво-серьёзный, но сейчас радостно улыбающийся какой-то шутке, рассказанной младшим сержантом Виктором Королькевичем – разведчиком-автоматчиком. Слева расположилась первая тройка ядра: рядовой Степан Иванов, разведчик-автоматчик, – старший тройки, высокий, стройный, с рваным шрамом на лице, оставшимся, как он сам уверял, после одной из городских драк, сержант Валентин Васнецов – штатный разведчик-снайпер, и разведчик-пулемётчик, рядовой Алексей Пронькин – плотно сбитый, выше среднего роста, кареглазый, с отчётливо выделяющимися ямочками на щеках, обманчиво медлительный. Остальные разведчики группы сидели за спиной Маркитанова. Головная тройка: назначенный идти первым командир второго отделения, старший тройки младший сержант Юра Морзобитов, сержант Эдуард Сайфутдинов – разведчик-пулемётчик и рядовой Константин Грымза – крепыш, ещё более приземистый, чем Маркитанов, разведчик-автоматчик и одновременно снайпер с ВСС. Рядом с ними тыловая тройка: старший тройки рядовой Слава Овечкин – разведчик-автоматчик, разведчик-пулемётчик Аркадий Костин и Алексей Поливанов – оптимист и балагур, за свой язык не единожды получавший втык от командира группы. Все старшие троек – со своими разведчиками, Маркитанов строго, возможно, даже излишне строго, следил, чтобы бойцы группы постоянно держались именно тройками. И у него для этого был свой резон. «Чем больше, – рассуждал он, – боец замыкается на свою тройку, тем меньше у него причин во время проведения боевой задачи шастать по другим тройкам, ходить в «гости», «проведывать». Впрочем, на самого себя подобное правило Димарик не распространял, ему не возбранялось ходить куда угодно и когда угодно – а что? с его-то опытом…
– Кирюха! – не отрываясь от процесса забивания патронов, Маркитанов повернул голову к усердно снаряжавшему ленту Кирееву.
– На приёме! – не прерывая своего занятия, не слишком любезно отозвался тот.
– Ты сколько берёшь? – лениво поинтересовался Димарик.
– Тыщу, – ответил пулемётчик, сразу сообразив, что старший сержант имел в виду количество патронов.
– В лентах? – не унимался Димарик.
– В лентах, – проскрипел Киреев. Ему как раз попался патрон, не желающий занимать своё место. Ленты были новые, и, снаряжая их, приходилось применять приличное усилие.
– А я по тысяча двести брал, – как бы про себя тихо пробормотал Димарик, но его, естественно, услышали.
– И я, может быть, брать буду; вот схожу на одно БЗ, посмотрю, как оно, и буду, а то и больше…
– А то и восемьсот, – хмыкнул вклинившийся в их разговор Поливанов.
– Чья бы корова мычала! – буркнул слегка обидевшийся Михаил, на что гыгыкнувший Поливанов тут же ответил: