– Чи, – он остановился, поднял вверх руку, обернулся к пыхтевшему за спиной радисту: – Старших троек ко мне!
Фролов кивнул и передал приказ дальше.
«Следовало бы войти в связь с отрядом, сообщить свои координаты, – подумалось Юдину, но он тут же отбросил эти мысли на задворки памяти. – Нет времени, потом, как только…» Он не додумал. Из-за спины Фролова появился сержант Загоруйко; следом, подозрительно озираясь по сторонам, из кустов выбрался сержант Спицын; чуть позже и почти одновременно появились Артем Шлеин и старший тыловой тройки Виктор Кузнецов. Шлеин, после того, как из его тройки в тыл передали пулеметчика Косых и они с Виталием Чурсиным (теперь вынужденно таскавшим пулемет) остались вдвоем, выглядел вечно нахмуренным. Словно, забрав бойца, у него самого вырвали часть души и сердца. Впрочем, понять Артема было можно – он своих разведчиков в бою сберег, но из-за чьей-то глупости был вынужден теперь отдуваться вдвоем…
Взглянув на подошедших, Алексей понял, что ни первый, ни второй вариант ему не подойдет. В первом случае, когда пришлось бы отдать команду бежать по пересеченной местности. Мало того, что по неосторожности могли бы нарваться на случайно оказавшуюся на пути банду, так еще и оказались бы в нужном месте взмыленными и уставшими до безразличия. Идти же по хребту, сплошь минированному и своими, и «чехами», было не менее опрометчиво. С миноискателем не пойдешь – идти все одно следовало быстро; значит, вся надежда на то, чтобы пройти там, где вероятность мин меньшая. Но и тут расчет на внимательность и удачу, а усталость уже давала себя знать; значит, притуплялись чувства, осторожность начинала сменяться безразличием… Но оставался третий… самый легкий, но и больше всего рассчитанный на везение, тем не менее, взятый в расчет с самого начала движения. Самый легкий и самый опасный… И Алексей выбрал именно его.
– Двигаем по руслу ручья, темп средний, – объявил он собравшимся, ожидая их возражения. Юдин уже приготовился выставить контраргументы, но возражений не последовало.
– Дистанция двадцать-тридцать шагов. – Он нарочно растягивал группу, чтобы, если они попадут в засаду (а точнее, случайно наткнутся, будут замечены или еще каким-то образом окажутся обнаружены противником), под огонь попало как можно меньше бойцов. – В случае нападения противника развернуться и действовать самостоятельно, как учили. Вопросы? Предложения?
– Нет, – за всех ответил Загоруйко и, не дожидаясь приказа, направился к своей тройке. Лично ему этот сегодняшний марафон нравился все меньше и меньше, нараставшее в душе нехорошее предчувствие угнетало. Он будто знал, что с ним должно случиться что-то страшное…
– Начинаем движение!
Короткая отмашка рукой, и группа двинулась в путь. Быстрее, чем следовало для пущей безопасности, медленнее, чем хотелось бы переживавшему за свой «график» Алексею. Сделав несколько шагов, он задумался и, вопреки обыкновению, снял автомат с предохранителя.
К осени большая часть русла высохла, и текущая по нему вода то сходилась в одну тугую жилу, то разбегалась многими тонкими проточинами. Вода казалась кристально чистой и необыкновенно вкусной.
«Вот так бы сейчас и упал грудью на камешки, прильнул губами и пил, пил, пил…» – подумалось Алексею, но он тут же, лишь облизнув сохнущие губы, заставил себя сосредоточиться на другом: на окружающих русло лесных зарослях, в которых могла таиться не замеченная им опасность. А вода… воды он уже попил, и новая, обильная ее порция не принесла бы ничего, кроме наваливающейся усталости.
«Вот придем на место, рассажу бойцов на позиции и обязательно как следует попью», – решил Юдин, перехватил поудобнее оружие и все-таки не удержался, чтобы слегка не прибавить шагу. Впрочем, уверенности в том, что теперь они прибудут на место вовремя, у него прибавилось. Если, конечно, ничего не случится, если, конечно…
«Предохранитель», – щелчок с правого берега, обдающая жарким холодом мысль, машинальный разворот, ствол в направлении врага, ноги, готовые одновременно или уйти в сторону, или подогнуться, давая телу возможность упасть к земле, палец на спусковом крючке… и тишина. Алексей замер, не зная, то ли дать команду рассредоточиться, то ли продолжать идти дальше. Грудь сжало ожиданием, сердце несколько раз подряд замедленно ухнуло и, быстро набирая обороты, понеслось вскачь.
Что это было? Не выдержавшая напирающего внутреннего сока кора? Ветка, склонившаяся под собственной тяжестью? Резко опущенный предохранитель или сучок, сломавшийся под ногой неосторожно ступившего зверя? Взгляд назад на остановившихся бойцов группы, с таким же ожиданием глядевших на командира. Рука поднята вверх и знаками – «наблюдать» и, следом ткнув пальцем за выглядывающего из-за небольшой каменной насыпи Загоруйко, все такая же бесшумная команда – «за мной». И, не дожидаясь ответа, решительный шаг, почти бег в сторону столь насторожившего берега. На каждый шаг два удара сердца, часто-часто. До растущих на берегу небольших деревьев всего ничего: десять шагов, пять, четыре, три, совсем чуть-чуть, если сейчас… если… один шаг… Уф, теперь легче, теперь какое-никакое прикрытие, хотя, если кто здесь есть, если наблюдает… Теперь быстро-быстро, взгляд по сторонам, в три прыжка взобраться на небольшой обрывчик – и вот он, лес, густой, переплетающийся кустарником и нижними ветвями. И снова взгляд во все стороны и – никого. И тишина. Если кто здесь был – то ушел. Зверь или человек? Если человек, то надолго ли? Должны были остаться следы. Надо бы поискать, но чертов цейтнот… Нет, никого нет, да и не было. Все, надо идти, возвращаться в русло. Если переть вдоль берега, то ни за что не успеть.
– Что-то не так, командир? – Прильнувший за деревом Загоруйко осторожно оглядывался по сторонам.
– Показалось, – ответил Юдин, но ответ прозвучал не слишком уверенно. – Уходим.
Загоруйко понимающе кивнул и начал медленно, пятясь, отходить в сторону ручья. В его сердце все сильнее и сильнее растет давешнее беспокойство – предчувствие; надо бы сказать об этом командиру, но он молчал, едва ли кому хочется услышать над собой насмешку.
– Все, топаем! – Алексей махнул рукой и пошел, не отрывая взгляда от столь обеспокоивших его зарослей.
Сердце глушило все появляющиеся мысли. Теперь все тоже решало время – секунда, две, три… если ничего не случится… через несколько минут столь обеспокоившее его место окажется пройденным. Очень хотелось прибавить шагу и поскорее уйти с этого опасного участка, но делать этого нельзя. Перейди он на бег, и тут же исчезнут последние надежды вовремя заметить подкрадывающуюся опасность.
Журчание воды, шуршание гальки, скрип уползающего из-под ноги серого или белого камня-голыша – все это осталось там, за гранью восприятия, все чувства только в направлении берега, за его границу, в зеленую полутьму леса. Секунды шли, но берег не разразился выстрелами, камни не брызнули в стороны от разрыва. Овладевшее Юдиным напряжение начало потихоньку спадать. Он взглянул на часы – время неумолимо таяло. Но все же успеть к намеченному времени они были должны. Где-то вдалеке, левее, над лесом вспорхнула стайка птиц, на грани слышимости прошли боевые вертолеты. Алексей обернулся и посмотрел на вытянутую колонну группы – пять человек виднелись почти на одной линии – узкое полотно русла не давало возможности рассредоточиться.