– Я? А кто… что… а разве… нет?

– Нет, – улыбка Шогинова стала еще шире. – Лейтенант Курочкин из ОРО отряда сломал ногу. Ты едешь вместо него старшим помощником. Ясно?

– А я… товарищ полковник… а если… а…

– Разговор окончен, билеты на тебя уже взяли. Убытие завтра.

– Разрешите идти? – Юдин медленно поднялся, старясь сохранить остатки спокойствия.

– Иди, – по-отечески мягко разрешил комбриг, и Алексей, круто повернувшись, поспешил выйти из ставшего вдруг тесным командирского кабинета.

Шествуя в расположение своей роты, он чувствовал себя окончательно контуженым. Ему теперь был даже не понятен смысл этого вызова. «Билеты на тебя взяли. Выезд завтра». Если все решено, к чему эти игры – согласен не согласен?

Добредя до своей роты, Лешка поднялся на второй этаж и распахнул дверь в казарму. Дневальный вытянулся, вскинул руку в воинском приветствии, на что старший лейтенант лишь лениво махнул рукой и прямиком двинулся в ротную канцелярию.

– У комбрига был? – вместо приветствия спросил ротный.

Алексей устало вздохнул и оперся плечом о стену.

– И что мы имеем в итоге? – Лукьянчиков нетерпеливо побарабанил по крышке своего стола.

– Еду в командировку, – ответил Лешка, после чего устало опустился на стул.

– Куда? – лениво уточнил майор.

– В Чичу, – в тон ему ответил уже наполовину ощущающий себя в отъезде Юдин.

– Куда?! – К такому повороту событий ротный готов не был. – Комбриг совсем вольтанулся. У меня и так два офицера в роте, а теперь один останется… Я что, теперь тут дневать и ночевать буду? – Он посмотрел на Лешку так, будто тот мог дать ему ответ.

Но, испытывая скрытое торжество, Юдин лишь пожал плечами. Ротного он, конечно, уважал за его боевое прошлое, но недолюбливал за излишнюю резкость.

– Когда? – Лукьянчиков понял, что протестовать не имеет смысла, и смирился.

– Завтра, – лаконично оповестил Юдин.

– Понятно. Вместо кого? – Ротный взял ручку и, дожидаясь ответа, начал что-то записывать.

– Курочкин сломал ногу, – нехотя признался Леха.

– Курочкин? – Ротный наморщил лоб, вспоминая. Наконец память услужливо выдала ему картинку тощего субъекта. – Это лейтенант из «пиджаков»?! – обрадованный своей зрительной памятью, начал он и вдруг осекся. – Так он же в ОРО?!

Лешка нехотя кивнул.

– Так ты что, на его место орошником? – понял Лукьянчиков и, увидев убитый взор своего подчиненного, попробовал слегка его приободрить: – Да ты не расстраивайся, кому-то и карты рисовать надо.

– Всю жизнь мечтал! – обиженно пробормотал Леха, встав и двинувшись к двери.

– Отдыхай! – бросил ему вслед ротный, потом, опомнившись, добавил: – Завтра на службу можешь не приходить.

– Угу, – угрюмо бросил Юдин.

Можно было подумать, он собирался это делать! Какая служба, если ему еще предстояло собрать вещи? Впрочем, особых проблем с этим не было. Орошник – это не группник, ему много брать с собой не надо: смену белья, мыльно-рыльное, да и так, по мелочам. Спальник дадут; новый «комок», говорят, там получить тоже не проблема. Вот и все, а эти все фонарики-хренарики, кружки-финтифлюжки, компасы-момпасы, спальники полегче и прочая лабуда ему ни к чему. Хотя компас Алексей решил взять: места много не занимает, а так, мало ли, еще придется ориентировать карту на местности. Но на душе было пакостно, все его мечты о подвигах летели в тартарары. И никакого выхода из сложившейся ситуации он не видел.

Глава 2
Добро и зло

– Нам только что позвонила женщина, – подполковник Аркадий Иванович Трунцев стремительно вошел в кабинет начальника отдела по борьбе с терроризмом, – говорит, у нее есть сведения относительно недавнего террористического акта. Возможно, она видела и сможет описать одного из участников террористической группы.

То, что действовала целая группа, сомнения у следователей не вызывало.

– Она уже какая по счету? – устало вздохнул сидевший за столом полковник Сергей Федорович Колпашников. После объявления о вознаграждении за сведения о возможных участниках теракта информация от очевидцев посыпалась как из рога изобилия.

– С начала официального рабочего дня тринадцатая, – сообщил подполковник.

– Тринадцатая? – полковник покачал головой. – Что ж, будем верить, что вопреки бытующему мнению цифра окажется счастливой.

– Это смотря для кого, – улыбнулся Трунцев. И вновь перейдя на серьезный лад: – Шанс, что она действительно что-то видела, есть; во всяком случае, она не утверждает с яростью маньяка об исключительной ценности своих сведений. И ее «возможно» дает нам надежду.

– Что ж, посмотрим, – осторожно согласился Колпашников с выводами своего заместителя. – Ты уже сказал, куда ей прибыть?

– Нет, – отрицательно покачал головой Трунцев, – она просила приехать к ней на дом.

– Даже так? – Полковник восхитился наглостью случайной свидетельницы, но честь мундира требовала наказать подобное. – А не вызвать ли нам ее повесткой?

– Это будет затруднительно, – подполковник снова позволил себе улыбку. – Ей семьдесят семь лет, инвалид второй группы, колясочница, из квартиры выходит редко, только когда приезжает сын, чаще сидит у окна и, соответственно, наблюдает.

– Колясочница? – Колпашников в недоумении развел руками. – Не выходит из дома? И ты считаешь, что она могла что-то разглядеть?

– Я тоже задался таким вопросом, – подполковника было не так легко подловить на промахе, – но у нее дальнозоркость. Так что здесь все сходится.

– Ладно, хорошо, убедил, – качнул рукой руководитель отдела, вынужденно признавая правоту зама. – Действуй. Во всяком случае, ничего лучшего у нас пока нет.

– Тогда я убыл, – сообщил Трунцев и так же стремительно вышел, как несколькими минутами раньше и вошел.

Но уже через несколько часов подполковник снова входил в кабинет начальника с докладом о своей поездке.

– По словам гражданки Храпцовой, – следуя приглашающему жесту хозяина кабинета, Трунцев опустился в кресло, – незнакомец кавказской внешности вышел со стороны парка, подошел к мусорным бакам и что-то выбросил.

– Пока, как я понимаю, ничего нового…

– Мадам… – ляпнул подполковник и тут же пояснил: – Это наши оперативники ее так окрестили за белый парик и уж больно чопорный, важный вид, с которым она нас встретила.

– Продолжай, – полковник дал понять, что его интересуют полученные сведения, а не гражданка Храпцова.

– Наталья Юрьевна, – продолжил Трунцев, – уверяла, что остановившийся у мусорных баков гражданин нервничал.

– Это было так сильно заметно? – со все более возрастающим скепсисом уточнил полковник.