Убедившись в том, что все благополучно спрыгнули и ничего не забыли, Сергей и сам припустил в лесную чащу.
Это шестидневное боевое задание слилось для Ефимова в бесконечное перемещение из одного угла карты в другой. Повинуясь приказу, группа лейтенанта Кострыкина металась по квадратам, как мышь, удирающая от кота. Указания, получаемые по радиостанции, были порой столь противоречивы, что Сергей никак не мог понять логику людей, командующих этой спецоперацией, проводимой с немалым размахом.
В пользу того, что она широкомасштабная, говорило количество привлекаемых частей и зарядов, выпускаемых по лесу. Едва ли не ежечасно над головой начинали проноситься снаряды. Звуки разрывов порой раздавались совсем рядом, пару раз над головами срубало ветви. Артналеты сменялись бомбоштурмовыми ударами.
Разведчики разрывались между необходимостью произвести осмотр заданного района и естественным желанием не попасть под «дружественную» раздачу. Множество раз спецназовцы группы Кострыкина выходили на места бомбоштурмовых ударов. Вначале они докладывали об их результатах, но потом стало ясно, что эти сведения никому не нужны. Важен был сам процесс.
Во время тридцатиминутного отдыха, связанного с необходимостью доложить о проведенной работе, к прапорщику, уединившемуся в тени дерева и мирно поедающему паштет, подсел Федор. Вначале у Ефимова появилось желание обматерить товарища сержанта и отправить его к тройке, но взъерошенный вид пулеметчика заставил его передумать и постараться хотя бы выслушать, прежде чем бранить.
— Товарищ прапорщик!.. — Видимо, Федора раздирала нешуточная проблема, раз он без разрешения покинул свой сектор обороны. — Как, уже можно считать, что мы на войне хоть немного были?
Ефимов едва не подавился от такой вот постановки вопроса.
— А ты как считаешь?
— Не знаю. Наверное, да. — Последовало недолгое молчание. — А может, и нет.
— Тогда давай считать. «Немца» одного вальнули? Факт.
— Так это вы. Я даже не стрельнул ни разу.
— Ладно, Федя, давай по-другому. За эти два боевых выхода вы прошли, накрутили километров по местности, однозначно занимаемой противником, пересекли четыре минных поля, прошли вдоль еще двух, уничтожили одного боевика. Да, именно вы уничтожили. Любой результат — заслуга всей группы. Как думаешь, после этого ты выполнял боевые задачи реально или не очень?
— Да оно вроде и так, — Федя пожал плечами. — Будто бы реально, но мы ни разу не посеклись, у нас ни раненых, ни убитых. Вроде как ходили и ходили. И все.
— Так тебе адреналина не хватает! Что ж, когда следующие разы я вас по минным полям поведу, тебя обязательно в известность буду ставить. А «трехсотые» — легко. Сейчас поднимаемся на хребет и вперед, только я тебя первым запускаю. Желание есть?
Боровиков отрицательно помотал головой, а заместитель командира группы продолжил:
– Тут как на том плакате: «Если вы еще не сидите, то это не ваша заслуга, а наша недоработка». Только здесь наоборот. То, что у нас нет потерь, – это не от отсутствия опасности, а благодаря имеющемуся опыту. Посмотри на наши группы. Без ложной скромности – у нас я, во второй Петрович, в третьей дядя Ваня, в четвертой никого нет, но она прошлый раз сидела на одном месте. Да и с убитым «немцем» не все так просто. Выстрели я на полсекунды позже, и меня бы сейчас тут не было, и вы бы настрелялись в свое удовольствие. Предохранитель он сдвинуть уже успел, хотя они иногда и со снятым ходят. Но, в любом случае, замешкайся я немного, и «Прощай, Макар, озябли ноги» ты сказал бы мне, а не ему. Если бы сам остался жив. С первым выстрелом, как с теми тапками, которые достаются тому, кто раньше встал. Так что не забивай голову, на сегодняшний день у тебя в наличии два нормальных боевых выхода. Результаты пока не ахти, но какие твои годы? Вот набежит у тебя выходов пятьдесят, тогда и вспомнить будет чего. Давай-ка ступай к своей тройке и не забивай больше глупостями голову. А то как с ромашкой: любит – не любит. Ей-богу, дети!.. Говорят, у нас впереди еще два выхода, так что, возможно, постреляешь.
На этом разговор о заслугах закончился. А боевое задание продолжалось. Как-то хлынул проливной дождь. Это, кажется, был третий или четвертый день выхода. Спрятаться бойцы даже не пытались, столь неожиданно налетел первый, едва ли не самый сильный шквальный поток. Все промокли насквозь, зато удалось набрать воды с ручейков, бегущих по стволам буков. Демисезонная одежда спецназовцев так и не высохла в напитавшемся влагой воздухе.
Но нет худа без добра. После дождя полог леса оказался буквально усеян вкусными буковыми орешками.
Наступившая ночь запомнилась прохладой. В остальном все прошло ровно.
Многочисленные следы — стаканчики и банки от продуктов быстрого приготовления, пакетики из-под семечек и чипсов, — оставленные боевиками совсем недавно, свидетельствовали не только об их наличии, но и том, что чувствуют они себя здесь довольно вольготно. Вот только самих боевиков обнаружено не было. В вопросе эффективности спецопераций Ефимов оказался прав. А приказ на эвакуацию групп пришел днем, в половине первого.
Когда разведывательные группы вышли из леса и начали загрузку в машины, уже вечерело. Стоя у заднего борта, Ефимов привычно дожидался своей очереди.
— Михалыч, — окликнул его майор Серов, на этот раз возглавлявший эвакуационную колонну. — Давай ко мне в кабину!
В ответ на приглашение Ефимов приветливо помахал рукой.
— Сейчас, наличие личного состава проверю. Витя, залезай! — рявкнул он на Прошкина, замешкавшегося у борта.
— Да они расселись на всю лавку! — привычно перевел стрелки старший сержант. — Федя, двинь задницей! Товарищ прапорщик, они еще и курить собрались!
— Залезай, балабол! — Ефимов устало покачал головой. — И вы тоже, — обратился он к курильщикам. — Не успели из леса выйти, уже за соски взялись.
— Так не курили сколько! — возмутился Зудов, но Ефимов только в очередной раз покачал головой и приказал:
— Старшим троек проверить наличие личного состава, доложить. — Сергей давно уже всех пересчитал, но надо было, чтобы старшие троек привыкали всегда держать своих людей на виду.
— Тыл — все.
— Головняк — все.
— На месте, — доложил Федор.
— Все тут. — Зудов уже прилаживал к сигарете зажигалку.
— Шамиль, прими! — попросил Ефимов, подавая свой рюкзак в кузов. — Я в кабине с начштаба. Если что — Прошкин старший. Закрывайте.
Двери скрипнули, закрываясь, а Ефимов направился к Серову, ожидающему его.
Пассажирское сиденье в кабине «Урала» не слишком длинное, несмотря на внешние габариты грузовика. Но мужчины, устроившиеся там, особой раскормленностью не отличались. Конечно, Ефимову все же приходилось отодвигать колени от рычага коробки передач, чтобы не мешать водителю переключать скорости, но особого дискомфорта они не испытывали.