— Не помню. Об этом спросите у Ивана Данилыча или у моей Анны. У них головы светлее, чем моя бестолковка. Я чего-то в последнее время основательно памятью свихнулся.
— Что Манаев вез с пасеки в бидоне?
— Наверно, мед, чего более…
— Не медовуху?
— Не знаю. Может, и медовухи налил. В пасечном погребе у Ивана Данилыча во фляге оставалось на донышке.
— Пьяным был?
— Я не принюхивался.
— Ну а по виду?..
— По виду Данилыча не сразу поймешь, тверезый или выпивши. Он вроде всегда навеселе.
— В ту ночь, когда убили Водорьяпова, вы где были? — внезапно спросил Антон.
Клепиков испуганно глянул на него и первый раз ответил, не задумываясь ни секунды:
— Дома, конечно, был, где более…
— За карасями на пруд не отлучались?
Георгий Макарович опять задумался:
— Карасями я бросил заниматься, как председатель колхоза пристращал штрафом. Супруга моя рыбу не ест. Мне же, если захочется, можно в сельмаге мороженого минтая купить.
— А куда Манаев дел немецкую винтовку? — вновь неожиданно спросил Бирюков.
Клепиков с тяжелым вздохом пожал плечами:
— Говорит, будто украли.
— Может, он подарил ее вам?
— Винтовку?.. Она денег стоит, а мне запрещенное оружие и даром не надо. У меня хорошее двуствольное ружье имеется. Для чего с винтовкой на рожон лезть?
— А если мы поищем?..
— Кого? — словно не понял Георгий Макарович.
— Винтовку, разумеется.
— Где?
— Допустим, на пасеке, — почти наугад сказал Антон.
Клепиков надолго замолчал.
— Ну чего молчите? — поторопил Антон.
— Чего зря говорить. На пасеках оружие не держат. Истратите попусту время. Лучше уж, если такое желание имеете, ищите в доме у Манаева или у меня.
— Дома, значит, найдем?
— Ружья найдете, а винтовок у нас нет.
— Тогда почему на пасеке не поискать?
Клепиков впал в глубочайшую задумчивость:
— На пасеку вон сколько ехать надо, а дом — рядом. Тут и пешком дойти можно.
Ответ был из серии «Нарочно не придумаешь», однако именно он укрепил у Бирюкова внезапно возникшую мысль: на клепиковской пасеке не все чисто. Переглянувшись со следователем, Антон сказал Сергею:
— Организуй понятых. Поедем к Георгию Макаровичу пчелок смотреть.
Сергей вышел из кабинета. Клепиков, уставясь на Бирюкова, вдруг вспылил:
— Зря вы эту канитель затеваете. Я, однако, с вами не поеду тратить время на пустое дело.
— Придется не только вам, но и Манаеву поехать, — ответил Антон.
Выехали на двух машинах. Антон Бирюков, Манаев и Клепиков сели в «газик» к Сергею; следователь Лимакин с участковым Ягодиным и понятыми — в прокурорский УАЗ. Езда заняла всего пятнадцать минут.
Пасека находилась в двух километрах от Выселков, по другую сторону щебеночной дороги Караульное — райцентр. На краю поля, почти у самой опушки березняка, чернел приземистый омшаник, похожий на вросшую в землю избу с заделанными наглухо окнами и с ветхой дощатой крышей, затянутой седыми пятнами лишайника. Около омшаника на четырех толстых столбах стоял невысокий, в рост человека, навес. Под ним хранилась медогонка, старые ульи, дымокур и сотовые рамки. Судя по конским шевякам и примятой траве у одного из столбов навеса, возле него не так давно стояла привязанная лошадь. Чуть поодаль, справа от строений, тремя рядами вытянулись два десятка разноцветных домиков-ульев, у которых озабоченно вились трудяги-пчелы.
Не успели Бирюков с Лимакиным оглядеться, к пасеке на полной скорости подкатила в зеленой «Ниве» Анна Ивановна Клепикова. Выбравшись из машины, она подошла к Антону и нерешительно спросила:
— Можно поприсутствовать?..
— Дело ваше, — ответил Антон.
На предложение следователя — добровольно выдать винтовку бригадир Клепиков промолчал, а Манаев, сунув под язык таблетку валидола, тяжело вздохнул:
— Отдал бы, шут побери, весь арсенал, если б он имелся.
— Что ж, придется искать, — тоже со вздохом сказал Лимакин и стал объяснять понятым, одним из которых оказался колхозный конюх Шура Слабуха, их права и обязанности.
Обыск продолжался больше часа. Ни в омшанике, заставленном всякой рухлядью, ни в просторном погребе, где, кроме пустой пятидесятилитровой фляги с крепким запахом медовухи, ничего не было, ни под навесом не обнаружили даже намека на какой-либо тайник. После этого следователь, за ним — участковый и Шура Слабуха взобрались по приставной шаткой лестнице на чердак омшаника.
Антон Бирюков исподволь наблюдал за Манаевым и супругами Клепиковыми. Они не проявляли никаких признаков тревоги. Иван Данилович, усевшись на бревно, по-прежнему чмокал валидол. А Георгий Макарович, устроившись рядом с Манаевым, настолько равнодушно жевал стебель сорванной медуницы, что, казалось, происходящее совершенно его не касается. Анна Ивановна с веселым любопытством поглядывала на хмурого от неудачи следователя.
Когда облепленные паутиной Лимакин, Ягодин и Шура Слабуха ни с чем спустились с чердака, Клепикова игриво спросила Сергея:
— Что они, чудаки, ищут?
— Вчерашний день, — серьезно ответил Сергей.
В этот момент у Антона Бирюкова шевельнулась неприятная мыслишка, что время, как и предупреждал тугодумный бригадир, потрачено впустую. Стараясь сосредоточиться, он стал рассматривать возле омшаника зеленую траву. Недалеко от бревна, на котором сидели Манаев с Клепиковым, внимание привлекла желтая полоса метра полтора длиной и сантиметров тридцать в ширину. Без всякого сомнения, совсем недавно на этом месте лежала доска, и придавленная ею трава почти погибла. Вопрос возник сам собой: куда эта доска подевалась?..
Антон отошел от омшаника и внимательно посмотрел на покрытую седым лишайником крышу. Ни одна из досок там нарушена не была. Вернувшись к строению, заглянул под карниз. Здесь соединяющиеся концы кровельных стропил когда-то были обшиты тесом по всему периметру омшаника. От времени тесины покрылись зеленоватой порослью, некоторые из них превратились в труху и оторвались. В образовавшихся проемах виднелись пыльные стропилины. Одна из досок привлекла внимание Бирюкова. Точнее, даже не доска, а два свежих гвоздя, которыми она была прибита к стропилам.
Антон подозвал Лимакина:
— По карнизу на чердаке смотрели?
— Там сто лет не ступала нога человека. Все сплошь затянуто паутиной, дышать нечем, — отряхивая пиджак, ответил тот.
Бирюков показал на белые шляпки гвоздей:
— Видишь?..