Все во мне клокотало и бурлило, но рациональное зерно в его словах, как мне показалось, имелось. Снимки снимками, но мне требовалось прямое доказательство. Поэтому застукать их надо обязательно. И уж тогда я решу, что предпринять…
Но тут я засомневалась:
– А с чего вы взяли, что он обязательно приведет эту девку к себе, как только я уеду?
Федор Филиппович посмотрел на меня как бы с сожалением:
– В таких случаях, милочка, это делается просто автоматически.
Мы вышли из-за ширмы, и тут же в отделе появился директор фирмы. Это был новый директор, не тот, что принимал меня на работу, мужик лет под сорок. Не знаю почему, но он почти сразу выбрал себе другую секретаршу, некую Леночку, довольно вульгарную особу, а меня отправил в отдел сбыта, к Федору Филипповичу.
У этого директора была удивительная способность входить к нам в тот самый момент, когда работа по какой-либо причине стояла. Эдик даже не далее как вчера высказал мысль, что новый босс, видимо, установил в нашем отделе подслушивающее устройство.
– Что у вас тут происходит? – недовольно вопросил он. – К междусобойчику готовитесь? По какому поводу?
Обстановка в отделе была действительно совершенно нерабочая, все служащие, хотя и с разной степенью эмоциональности, обсуждали мою ситуацию. К счастью, Эдик успел убрать с пола сброшенные мной на паркет фотографии.
– Все в порядке, Борис Семеныч! – бодро отрапортовал Федор Филиппович. – Мы обсуждаем показатели отдела за прошедший квартал. Идет, так сказать, критический разбор…
– Ну-ну, – буркнул директор и тут же пристально посмотрел на меня, практически в упор. – Арзаева, у вас совершенно больной вид, отправляйтесь-ка немедленно домой.
– Ноя…
– Это приказ! – И Борис Семеныч покинул помещение.
Я тут же подошла к Эдику:
– Ты откуда все эти фотки взял?
– Сам снимал, – самодовольно ответил он. – Выслеживал эту парочку и фиксировал самое интересное! Правда, здорово получилось?
– Зачем ты это сделал?! – Я была поражена.
– Уж очень меня твоя любовь к этому козлу раздражала, вот и решил открыть тебе глаза.
От моей пощечины его лицо разом побагровело, но он промолчал и только криво ухмыльнулся.
Распоряжение директора оказалось весьма кстати: торчать на работе под соболезнующими – но, похоже, не всегда искренними – взглядами сослуживцев стало совершенно невозможным. И я с облегчением покинула офис.
Подойдя к своей «Опель-Астре», я полезла в сумочку за ключами от автомобиля и с немалым удивлением обнаружила в ней все те же фотографии мужа с его пассией. Подлец Эдик сумел каким-то образом незаметно для меня туда их засунуть.
Ощущение гадливости, охватившее меня, когда я в первый раз взглянула на эти снимки, куда-то испарилось и сменилось настоящим приступом мазохизма. И я, расположившись в салоне машины, стала самым пристальным образом разглядывать их.
Да, что и говорить, мой муженек облобызал эту девку с головы до ног, ни одного живого места на ее теле не пропустил. А Эдик проделал свою грязную работенку прямо-таки с поразительной скрупулезностью.
Нет, такой позор, павший на мою голову, действительно смывается только кровью!
И вдруг отрылась правая дверь салона моей машины:
– Разрешите?
Я обернулась и увидела директора фирмы, Бориса Семеновича. Конечно, я была немало удивлена. Кивнув, я стала лихорадочно запихивать эти поганые фотки обратно в сумочку.
Борис Семенович расположился рядом со мной на переднем сиденье и каким-то глухим, не свойственным ему голосом, не глядя мне в глаза, сказал:
– Я специально отпустил вас с работы, Аза, потому что хочу поговорить с вами наедине. – И, помолчав, он добавил: – Очень серьезно хочу поговорить.
Мне, наверное, следовало сильнее удивиться, но фотографии будто обжигали мои ладони сквозь кожаную оболочку сумочки и мешали воспринимать слова собеседника так, как они того, вероятно, заслуживали, и я лишь механически спросила:
– О чем же?
Дело в том, Аза, что я в курсе всей этой истории с вашим мужем. И… – Он сделал паузу, будто обдумывал, стоит ли ему произносить следующую фразу, но все-таки ее проговорил: – Я знаю даже немножко больше об этом деле. При определенных обстоятельствах, – тут Борис Семенович резко повернулся ко мне, – я мог бы вам обо всем рассказать. По крайней мере о том, что мне известно. Но, повторяю, только при определенных обстоятельствах. Я все еще не могла достаточно ясно воспринимать смысл его речей, но последние слова директора заставили меня насторожиться.
– И какие же это обстоятельства?
Борис Семенович тяжко вздохнул.
– Вы ведь, Аза, до сих пор не знаете себе цены – как женщины, я имею в виду. Из-за таких, как вы, в прошлые века стрелялись и спускали целые состояния. Когда я стал директором нашей фирмы «Монмартр» и увидел, какая у меня секретарша, то сразу понял, что работать с вами невозможно. Вы ведь всегда будете находиться перед моими глазами, я стану думать только о вас, и все дела пойдут побоку. Именно потому я перевел вас в отдел сбыта.
Любовное признание всегда приятно любой женщине, но я не чувствовала к Борису Семеновичу ничего похожего на взаимность и потому достаточно равнодушно ответила:
– Я польщена вашим отношением ко мне.
Что касается вашего мужа Кости, то у него с этой девицей совсем не случайный эпизод, – продолжал свою речь директор, видимо, не слишком обращая внимания на мою холодность. – Вы для него – просто красивая визитка, но он вас совершенно не ценит. Костя – законченный эротоман, обладающий целым комплексом сексуальных извращений. Он повсюду ищет и, как правило, находит соответствующих особ. В их кругу этот парень и проводит все свое свободное, да и любое другое время. Можете мне поверить – я знаю о чем говорю, и совсем не понаслышке.
Кто-то, наверное, подумает, что я была потрясена? Нет, здесь уместно какое-то другое, более сильное выражение!
– Зачем вы мне все это говорите? – спросила я сдавленным голосом.
– Я повторюсь – вы цены себе не знаете, – перешел он на горячечный шепот. – Я – правоверный иудей, и у меня жена и двое детей. Но ради вас я готов бросить семью и даже отказаться от своей веры. У меня на счетах в различных банках мира шестьдесят миллионов долларов. Поедем со мной, Аза, в США либо Израиль, а хотите – куда-нибудь в Австралию. Я устрою так, что наши нынешние браки будут расторгнуты заочно. У нас будет райская жизнь, Аза! Такая, какую вы и представить себе не можете!
Я думала не слишком долго.
– То, что вы предлагаете, невозможно, Борис Семеныч. Мне слишком жалко вашу бедную супругу и тем более ваших малышей.