– А где же эта Арзаева сейчас? Старший лейтенант пожал плечами:
– А хрен ее знает.
Ситуация выглядела абсолютно классической. Как в романах.
– Вот что, Серега. Пусть опербригада бросает все свои дела и проводит обыск квартиры. Будем искать документы Арзаевой, а также наличные деньги.
– Грамотная мысль! – Колодков в знак одобрения поднял вверх указательный палец.
– И еще. Официальный запрос в МПС и Министерство гражданской авиации со всеми их кассами мы сделать сейчас не сможем. А когда сможем – время будет упущено. Но я знаю, Серега, у тебя особые отношения с девочками с центральных– компьютеров, фиксирующих распространение билетов обоих этих транспортных ведомств… – Бороздин положил руку Колодкову на плечо и проникновенно посмотрел ему в глаза. – Сделаешь?
– А то! – ухмыльнулся старший лейтенант и сразу же полез за мобильником.
Дмитрий не отходил от напарника: в любом случае – отрицательном или положительном ответе – информация, затребованная Колодковым, была слишком важна.
– Нет ни хрена на эту Арзаеву! – с довольно мрачной физиономией объявил старший лейтенант. – Может, на междугородном автобусе укатила?
На этом виде транспорта порядки были полиберальнее – паспортов у пассажиров не спрашивали, и Дмитрий только махнул рукой:
– Что ж, укатила, так укатила. Но мы пока даже косвенно не установили: причастна ли Арзаева к этому двойному убийству. Так что опять-таки – ищем ее документы и наличность. Если нет ни того, ни другого, тогда Аза Арзаева у нас становится подозреваемой номер один. Только давай соблюдать законность – найди двух понятых.
– Откуда же я их возьму посреди ночи? Да и какая тут законность, если у нас даже ордера на обыск нет?
– Ордер завтра возьмем и оформим задним числом. Обычное дело, – пожал Дмитрий плечами. – А насчет понятых… Слышишь, наверху музыка играет?
– Понял, капитан!
Колодков пошел за понятыми, а все криминалисты принялись обыскивать квартиру. Только судмедэксперт не отвлекался от своих дел и продолжал оформлять документацию.
Дмитрий решил его все-таки потревожить.
– Ну что скажете, доктор? – Именно так обычно обращались в управлении к этому пожилому, с многолетним профессиональным стажем патологоанатому.
– Тебе уже Серега все четко объяснил. Добавлю только, что смерть у обоих наступила час-полтора назад.
Прежде чем с опербригадой включиться в обыск квартиры, капитан решил ее предварительно осмотреть. И в первой же комнате наткнулся на нечто, поразившее его воображение.
На одной из стен висел огромный, в полный рост, художественный фотопортрет девушки или молодой женщины.
Внешность ее завораживала. Она была не просто красива (мало ли в Москве красивых женщин?). Это была необычная, магнетическая красота. Девушка казалась одновременно и современной топ-моделью, и мифической амазонкой, было в ней что-то и от Золушки, и от классической французской куртизанки высшего класса. И все это вместе-взятое создавало хотя и загадочный, но исключительно притягательный – по крайне мере для капитана Бороздина – женский образ.
Черный свитер обтягивал ее высокую грудь, довольно широкие плечи и изящную талию. Короткая красная юбчонка лишь слегка прикрывала узкие бедра. Длинные стройные ноги в черных, под цвет свитера, туфельках, видимо, по просьбе фотомастера – с идеей подчеркнуть особую сексуальность его модели – были широко расставлены, а карие глаза смотрели на Дмитрия с неким вызовом. А может быть, наоборот – призывно: вдруг пронзила его враз захмелевшую голову нежданная и сладкая мысль.
Национальность девушки он определить затруднялся. Нос с горбинкой, смоляные волосы и чуть-чуть раскосые глаза говорили о ее восточном происхождении, и все-таки было в ней много славянского, даже, пожалуй, русского.
У нее были предки из самых разных народов, заключил капитан в конце концов, и, похоже, эта юная дама унаследовала их лучшие этнические особенности. Внешние черты, по крайней мере.
– Такие штуки в фотосалоне на Новом Арбате делают. – Фотограф Юра наравне с операми и криминалистами рылся в шкафах и столах в поисках документов Азы Арзаевой, но, заметив, что старший оперуполномоченный крайне заинтересованно разглядывает фотопортрет на стене, решил ему помочь своим профессиональным комментарием.
Однако Дмитрию думалось совсем о другом. Он разменял уже четвертый десяток – ему пошел тридцать второй год, а личная жизнь никак толком не складывалась. Это особенно удручало его немногочисленных родственников. По словам двоюродной сестры, Дмитрий «очень недурен собой, особо вредных привычек не имеет и обладает ровным и по-настоящему мужским характером». А кому, как не ей, доверять в этом вопросе, ведь она работала в модном женском журнале и вела раздел под названием: «Найди в России своего мачо!»
Все та же сестра считала, что проблема с законным и удачным браком возникла у Дмитрия из-за не слишком удавшейся служебной карьеры, а причина последнего – в его «чистоплюйстве».
В чем-то, полагал Дмитрий, она была права. Будучи ментом, абсолютно дисциплинированным и безотказным в работе, он чурался всяких грязных приемчиков, совершенно необходимых, по мнению его высокого начальства, в работе современного опера, – вроде подбрасывания подозреваемым улик или силовых методов воздействия на не слишком разговорчивых задержанных.
И все-таки не в этом крылась главная причина неустроенной личной жизни капитана Бороздина. Дмитрия, излишне начитавшегося еще в средней школе разного рода романтической литературы, совершенно не устраивал сам сложившийся и устоявшийся тип современной женщины. Нынешнее поколение лучшей половины человечества ему казалось морально неразборчивым, психически неустойчивым и слишком жадным до денег. Да и с точки зрения экстерьера селекция у современных женщин – уж такое у него сложилось впечатление – носила преимущественно отрицательный характер.
Короче говоря, чересчур разборчив был капитан Бороздин в женском вопросе.
И вот сейчас, пристально и даже жадно разглядывая фотопортрет неизвестной девушки, полубогини-полуведьмы, в квартире убитого коммерсанта, Дмитрий вдруг стал отчетливо ощущать, что чувствует к ней явное и почти безудержное влечение.
– Товарищ капитан! – раздался сзади голос Сереги Колодкова. – Вот… понятых привел.
С неохотой оторвавшись от созерцания портрета, Дмитрий обернулся и увидел перед собой парня и девушку, обоим лет по семнадцать-восемнадцать. Они явно были под кайфом, но держались довольно бодро.
– Не знаете, кто это? – обратился он к понятым и кивнул на фотопортрет.
– Отчего ж не знать, чувачок? – откликнулся парнишка. – Это хозяйка квартиры, Азой кличут. Клевую герлу Костик подцепил, без базара.
Нельзя сказать, что развязные речь и тон пацана, чуть ли не вдвое моложе его, Дмитрий пропустил мимо ушей, вроде как по профессиональной привычке – мол, случалось слышать кое-что и похлеще. Конечно, сопливый понятой капитана зацепил, и он легко мог, как мысленно выразился Бороздин, ткнуть засранца носом в собственное дерьмо. И в любой другой ситуации так бы и поступил.