13 августа, воскресенье: день
Лухарь предполагал, что разговор с Антоном на тему нового задания будет нелегким. И он решил сначала посидеть в кафе «У Аси», подумать как следует: может, вообще не стоит связываться с таким темным делом, которое, Петр уже это понимал, вряд ли будет оплачено.
Зайдя в заведение, он, к своему несказанному удивлению, увидел там Антона, спокойно потягивавшего пивко.
— Ты что здесь делаешь?
— Удобная точка. Как по делам ехать, мне она по пути. — Петр заметил, что Кашин вроде как слегка смутился.
За стойкой между тем находилась Ася, и Лухарь не преминул, сделав ей заготовленный загодя неуклюжий комплимент, взять у девушки кружечку пива.
«Нет, паруса надо шить», — в который раз подумал Петр и, собравшись с духом, изложил Антону суть нового задания. Но изложил так, как сам посчитал нужным, кое-какие детали добавив от себя.
Кашин слегка нахмурился.
— Ты знаешь, я решил зарыть томагавк в землю. Начать нормальную гражданскую жизнь. А тут опять…
— Антон, тебя ж никто не неволит. Но, может, в последний раз… Тут такое дело…
— Хорошо. Я попробую. Но если ничего не выйдет, уж извини — я все-таки не налетчик.
— Заметано! — обрадовался Лухарь.
Тут его внимание привлекли события у стойки. Два бычка, одним из которых оказался известный всем в здешних местах бригадир рэкетиров Гиря, что называется, клеились к Асе. Насколько Петр мог понять из долетавших до него реплик братанов, они пытались куда-то пригласить девушку. Та, отрицательно покачивая головой, продолжала обслуживать подходивших к стойке клиентов.
Постепенно Гиря начал горячиться. Послышалось словечко «сучка!», и рэкетир схватил своей огромной лапой Асю за рукав её форменного платья.
Лухарь отвел глаза. «Вот так! Собирался шить алые паруса, а не могу элементарно защитить девушку». И действительно, оба братана были под два метра, крепко сбиты, а Гиря, кроме всего прочего, имел черный пояс по карате, о чем также знал весь район.
И тут поднялся с места Антон и своим спокойным, но широким шагом быстро приблизился к стойке.
Теперь Лухарь не отводил от бара глаз. Он очень сомневался, что Кашин сможет помочь девушке. Он был совсем немного ниже Гири ростом, но заметно уступал ему в общих габаритах, выглядел явно пожиже рэкетира. «Но, может, парень владеет каким-нибудь кун-фу, — с надеждой подумал Лухарь, — знает, как уложить обоих амбалов на пол?»
Между тем Антон подошел сзади к облокотившемуся о стойку Гире и с размаху впечатал ему в оттопыренную задницу свой огромный рифленый армейский башмак. Рэкетир издал нечто вроде рыка, мгновенно развернулся и автоматически принял боевую стойку каратиста. Антон же в ответ всего лишь расстегнул свой пиджак и положил руку на ремень.
К изумлению Лухаря, Гиря продолжал стоять недвижно, с видимым испугом оглядывая фигуру нежданного заступника девушки. Другой братан с кружкой пива в руке тоже не предпринимал никаких действий.
Антон между тем протянул левую руку в сторону второго амбала.
— Дай-ка пивка. Видишь, твоего приятеля жажда мучает.
Бычок безропотно отдал кружку, и Антон немедленно плеснул пивом прямо в откормленное табло Гири. И тот даже не осмелился вытереться! Рэкетир стоял, явно содрогаясь от страха.
Антон поставил опустевшую кружку на стойку.
— У девушки есть с кем провести вечер, — бесстрастно произнес он. — Валите отсюда, пацаны.
И оба братана немедленно двинулись на выход, на ходу сшибая стулья и злобно оглядываясь.
Антон вернулся к Лухарю, сел за стол.
Петр ничего не говорил, лишь во все глаза смотрел на Кашина.
Тот понял немой вопрос.
— У меня за поясом пистолет. Я расстегнул пиджак, и ребята его увидели. Вот и все.
«Нет, не все, — подумал Лухарь, глядя в холодные бледно-зеленые глаза стрелка. — Кроме пистолета, рэкетиры увидели вот этот взгляд и поняли, что незнакомый им парень применит оружие не задумываясь. По сути, они взглянули в глаза собственной смерти».
Однако сказал он совсем другое:
— А разрешение на ношение оружия у тебя есть?
— Имеется, — улыбнулся Антон.
13 августа, воскресенье: день
Зямба вызвал к себе самого верного своего боевика, Газмана, и вместе с ним направился в основной гараж сколковцев, который находился на территории их офиса.
— Подбери-ка мне две неприметные тачки, — приказал кавказец братану, что заправлял гаражом. — С одной из них можешь распрощаться. И номера поставь липовые.
Братила вскоре продемонстрировал боссу две «шестерки» — зеленую и красную. Ключи от одной из них, красной, Зямба протянул Газману.
— Передай своим в бригаде, — сказал он боевику, — что едешь со мной. Когда вернешься — неизвестно. Возьми бутербродов, два термоса с кофе и курева.
Минут через двадцать Газман принес все, что требовалось. Тогда от босса последовало следующее распоряжение:
— Поедешь со мной. Куда я, туда и ты. И остановишься там, где я.
Через пару минут два «жигуля» покинули резиденцию сколковцев. Зямба в сопровождении боевика на зеленой «шестерке» (кавказец сознательно выбрал цвет удачи) ехал мочить Самбаза. Зямба решил валить наводчика лично. Он считал делом чести загладить свой прокол с Бимбером, а точнее, с питерским общаком.
Но как подступиться к Самбазу, кавказец придумать не мог. Конечно, они знали друг друга, и Зямба был вправе позвонить братану, напроситься в гости, вроде бы за получением нужной информации. Но после того как Самбаз заложил сколковцев, он сразу поймет, для чего кавказец собирается нанести ему визит.
Поэтому Зямба решил поступить просто: он будет дежурить у подъезда наводчика. Ведь должен же человек, к примеру, питаться, а для этого ходить в магазин? Так или иначе Самбаз не может торчать дома вечно. А Зямба его дождется. Он будет ждать столько, сколько надо.
Остановившись в километре от дома наводчика, он приказал подъехавшему боевику:
— Жди меня здесь. Когда вернусь, не знаю. Можешь раз в два часа звонить мне по сотовому.
Когда Зямба сделает дело, он приедет сюда, бросит засвеченную у дома Самбаза зеленую тачку, и они отвалят на «шестерке» Газмана.
Кавказец подъехал к дому наводчика. Был конец рабочего дня. Двор оказался практически пустынен. Лишь на детской площадке ковырялись двое карапузов под присмотром бабушек.
Зямба прибегнул к маскировке — парик, борода.
Он приготовился к долгому ожиданию и стал было распечатывать первую пачку сигарет, как увидел Самбаза, — тот выходил из подъезда своего дома.