— Шарль, [49] вы уверены в этих слухах? — Наполеон III был несколько обеспокоен.
— Полностью. Князь Горчаков и Карл XV разве что под ручку не ходят. Они проводят очень много времени вместе, обсуждая разные детали.
— Так, может быть, они специально провоцируют вас, видя раздражение?
— Безусловно. Но ситуация в полной мере опасна. Лависа — девица на выданье, Александр — молодой неженатый монарх Европы, причем весьма влиятельный. Вероятность заключения этого брака вполне существует.
— Мне кажется она маловероятной. Ведь шведы носятся со своей идеей объединить всю Скандинавию в одно единое государство. Зачем им союз с Россией?
— Идеи идеями, а с финансами у них сейчас большие проблемы. Швеция стоит на пороге грандиозной катастрофы. Возможно даже революции, если кто решит ей помочь. — Шарль лукаво улыбнулся.
— То есть вы считаете, что аристократия Швеции попробует избежать кризиса, воспользовавшись услугами России?
— Вполне. Если Ловиса выйдет замуж за Александра, то их сын будет монархом не только России, но и Швеции с Норвегией. Норвегия, вероятно, этого терпеть не будет, и выйдет из личной унии. А вот у Швеции положение тяжелое, и она вполне сможет пойти на этот династический союз.
— Так до вхождения юного наследника на престол еще не меньше восемнадцати лет. Я думаю, проблемы с финансами более насущны и вряд ли смогут подождать столь длительный период.
— Я считаю, что Карл, никогда не стремившийся к королевской власти, сразу с рождением наследника назначит Александра регентом при нем. А потом отречется от престола и сосредоточится на увеселениях и походах, которые ему всегда нравились.
— Но у шведского короля очень мало прав и полномочий, он фактически лишен власти совершенно, выступая только с представительствами и присутствиями.
— Ваше Императорское Величество, важное упущение — королевскую власть по факту в Швеции возьмет Александр. Его останавливали когда-либо какие-нибудь ограничения?
— Так ведь нужно будет переписывать Конституцию!
— Перепишет. Он — перепишет. И шведы еще рады будут, что он только Конституцией ограничился.
— Хм… вы считаете?
— Да.
— А как остальные страны на это реагируют?
— Великобритания сильно переживает. Очень сильно. — Шарль сделал акцент и выразительно посмотрел на Императора. — Пруссия раздражена, но молчит, так как Россия для нее важный союзник и она не хочет его потерять. Дания… а ее никто и не спрашивает, что она думает по этому вопросу. Остальные страны в целом эта ситуация не трогает по большому счету из-за того, что они не верят в способность Александра серьезно укрепить королевскую власть в Швеции.
— А что Лондон так дергается?
— Датские проливы. По предложенному Россией и Пруссией пункту резолюции конгресса Дания, Пруссия, Россия и Швеция подписывают договор о совместной защите проливов. Даже формальное объединение России и Швеции приведет к тому, что русские смогут самостоятельно и довольно эффективно блокировать Балтийское море от английских эскадр. Конечно, у тех будет шанс прорваться, но без нормального сношения с метрополией и поставок провианта с боеприпасами военная операция на просторах Балтики для англичан становится чрезвычайной авантюрой. То есть, как в ходе минувшей Восточной войны, [50] они уже не смогут подойти к Санкт-Петербургу, угрожая его захватом.
— Это страхи или подобное реально?
— Думаю, что реально. Само собой, с поправкой на характер Александра.
— Как можно совершенно расстроить этот брак? — Наполеон III стал сосредоточенным и грустным.
Нужно сказать несколько слов о Луизе Шведской. С ранних лет ее отец воспитывал как мальчика, по крайней мере пытался, остро переживая отсутствие сына. Девочка, конечно, сопротивлялась, мечтая стать эталоном женщины своего времени, но ничего хорошего из этих игрищ не выходило. В итоге сама Луиза называла себя «стокгольмским ежом», а папа о ней отзывался как об «уродливом, но забавном черте».
Как несложно догадаться, дама вышла специфическая. Своего рода «комсомолка тридцатых годов» — «состав на ходу остановит, в горящую домну войдет». Только красного платка не хватало и засаленных штанов работника МТС. [51] Тем более что в ее случае «немного» подкачала природа в плане красоты, по крайней мере, по мнению Александра. В общем, просто «мечта» и «муза» любого мужчины. Хотя Луиза искренне стремилась и очень старалась казаться изящной и нежной натурой, правда безуспешно.
Девушку представили Александру со всем приличием, разыграв весьма знаменательный концерт. Карлу XV это, конечно, не очень понравилось, но князь Горчаков, желающий подразнить англичан и французов, все обставил в лучшем виде. Изящные манеры, галантные разговоры, тактичные знаки внимания — Саша выжал из себя все, на что был способен. В конце концов, вся эта развесистая клюква не являлась его сильной стороной. Однако, как выяснилось, даже столь незначительных перьев, распушенных перед девицей, хватило с лихвой. Ведь Луиза не была избалована мужским вниманием, а потому буквально растаяла и влюбилась «с первого взгляда». Шестнадцать лет, крепкое тело, развитое не по годам, и бурлящие гормоны сказали свое веское слово.
Маневры, конечно, оказались довольно успешны, только что делать с их результатами, Императору было непонятно. Брать себе в жены девушку, на которую у него… эм… которая его не возбуждает и не привлекает совершенно никаким образом, как-то не хотелось. Даже ради попытки провернуть сложную, авантюрную комбинацию по присоединению Швеции к России. Конечно, Александр был правителем огромной Империи, и подобные мелочи не должны были омрачать его либидо, но… он не желал ускоренного развития событий.
Впрочем, личные терзания Императора мало кого волновали, а потому каша «заварилась» на конгрессе знатная. Вероятность осуществления подобной партии превратилась в настоящий кулуарный скандал. Великобритания и Франция готовы были многое отдать, только бы избежать подобного брака. Чем, безусловно, пользовался князь Горчаков, представлявший официальную делегацию на Берлинском конгрессе. Можно даже сказать больше — он спекулировал этим положением дел. От князя не отставал и папа девушки — Карл XV, получивший возможность извлечь политическую, а если повезет, то и экономическую выгоду из сложившейся ситуации. Поэтому они нашли очень быстрое и самое полное понимание друг с другом, чем только «подливали масла в огонь».
Берлинский конгресс шел своим чередом.