— Она свободна! — громко и внятно ответил Норманн. — Хочешь взять в жены, я не возражаю, но сначала ты должен получить ее согласие.
Эрик тотчас метнулся на кухню, а княжичи с женами тихохонько хихикнули.
— Не надо, — укорил Норманн, — человек встретил любовь, а вы посмеиваетесь.
— Разве можно путать реальную жизнь с рисованной картинкой? — поджав губы, прокомментировал Василий Васильевич.
— Он никогда не видел даже лубочных картин, вот и потерял голову. Вы, друзья, пожалуйста, не смейтесь над ним, а вдруг совместная жизнь сладится.
— Совет им да любовь, а мы роток на замок, — вынес общий вердикт Федор Александрович.
Пока за столом обсуждали неожиданное продолжение художественного сюжета, Эрик вывел с кухни пунцовую служанку, и оба синхронно опустились перед князем на колени.
— Она согласна! Андрей Федорсон, благослови нас на брак! — тряхнув белобрысой головой, попросил выборгский воевода.
— Совет вам да любовь! — ответил Норманн и протянул икону, которую кто-то из слуг успел незаметно сунуть ему в руки.
В трапезной поднялась радостная суета, сначала с поздравлениями и пожеланиями подошли княжичи с женами, следом потянулась слегка робеющая при господах прислуга. Новость невероятным образом вылетела за двери, в трапезную шумно вломились сопровождавшие Эрика норги и принялись тискать жениха и невесту. Привычная размеренность ужина, традиционно перетекавшего в вечерние посиделки за самоваром, разбилась о радостное веселье по поводу предстоящей свадьбы. Обескураженный порушенными планами, Норманн вышел из трапезной и после недолгих раздумий направился в рабочий кабинет. На сегодня все дела были закончены, и секретарь давно ушел домой. На всякий случай качнул колокольчик в виде вечевого колокола и хотел было взять со стеллажа карту Финского залива, но в кабинете появился секретарь.
— Ты еще здесь? — удивился князь. — Иди домой, я самостоятельно управлюсь.
— Я не мог уйти, тебя дожидается новгородский боярин Сава Мишинич из Заладожской стороны Шелонской пятины, — без намека на недовольство ответил секретарь.
— Кто таков? Я о нем никогда не слышал.
— Уважаемый человек, держит на Сайменских озерах большую факторию и Савин городок.
Дело важное, если человек упорно дожидается встречи. Секретарь не мог не сказать, что по вечерам князя практически никогда не бывает в рабочем кабинете. Сам факт существования на Сайменских озерах Новгородской фактории нисколько не удивлял. Если на востоке торговая империя дотянулась до Иртыша, то на западе торговцы и промышленники запросто могли выйти к Норвежскому морю. Аборигены Скандинавии не более воинственны, чем вотяки, пермяки или западносибирские угоры. Норманн не стал гадать о причинах, которые заставили гостя искать встречи, сейчас зайдет и сам все расскажет.
Боярин оказался рослым кряжистым дедком с длиннющей седой бородой. Визитер с порога поклонился в пояс, после чего застыл в растерянности. Рабочий кабинет князя не блистал роскошью, в то же время напольные светильники всегда поражали человеческое воображение. Вырезанные из кварца витые стойки заканчивались открытыми ладонями, в которых горел голубой огонек осветительного масла.
— Проходи, Сава Мишинич, — предложил князь, — выбирай кресло на свой вкус да рассказывай о своем деле.
Боярин с опаской обошел светильники и выбрал кресло у стола напротив хозяина.
— Не зря молва говорит, что ты любитель пошутить, — еще раз покосившись на светильники, заметил гость.
— Греки из камня людей вырезают, — с улыбкой заметил Норманн, — тысячу лет стоят и ни разу ни на кого не напали.
— Они привыкли к своим истуканам, — ответил с улыбкой Сава Мишинич, — а нам странно зреть торчащие из камня людские руки.
— В таком случае прикажу сделать персиянок с подносами на головах, — засмеялся князь.
— Только греческую срамоту одежкой прикрой. Иначе гости засмотрятся на девичьи прелести и забудут хозяина, — шутливо ответил боярин.
Неожиданная идея пришлась по нраву, и реализовать не сложно — достаточно сделать форму, и тысячами отливай из гипса или мраморной крошки.
— Долго ждал? Не желаешь ли чая с пряниками или ватрушками? — предложил Норманн.
— Спасибо за честь, князь! — ответил гость с поясным поклоном. — Спешу я, ушкуй у причала ждет.
— В таком случае говори о деле.
— Уж два месяца прошло, как Выборг к тебе перешел, а ты людей томишь, нет ни слова, ни письма о поборах за проход.
— Потому и нет, что говорить нечего, дружина по весне уйдет на Роченсальм. В Выборге оставлю дьяка со стряпчим да трех стражников.
— Вот оно что. Врагов не боишься, — задумчиво произнес Сава Мишинич, — про конкурентов забыл или не вспомнил?
— Какие могут быть конкуренты? — притворно удивился Норманн. — Земли мои, разрешение на промысел или торговлю я никому не давал.
— Даже так? — сузив глаза, прошептал боярин. — На меня войной пойдешь или сразу в темницу бросишь?
— Нет, мне с тобой воевать некогда, зима пройдет в заботах, по весне свадьба, и сразу на Итиль.
— Не выйдет! — Сава Мишинич с силой ударил кулаком по столу. — Я сам твои крепостенки пожгу, а селян по миру пущу!
— Не-а, — легкомысленно ответил Норманн, — ничего ты жечь не будешь, а крепостенки самолично осмотришь и воеводе отчет напишешь.
— Издеваться вздумал! Да я более прытких в бараний рог гнул! — побагровел лицом боярин.
— Ты, Сава Мишинич, сейчас поезжай по своим делам да возвращайся на Масленицу. Сходим вдвоем к архиепископу да посвятим княжеским титулом с уделом от Сайменских озер до Або, — по-будничному спокойно сказал Норманн.
— Как это? — Боярин не мог поверить услышанному. — Ты ставишь меня над всем озерным краем?
— По весне в Ботнику пошлешь галеру с толковым человеком, — словно ничего не замечая, продолжил князь, — надо севернее Пори поставить засечную крепость.
— Пустые хлопоты, — возразил Сава Мишинич, — никто не позарится на земли самоедов.
— В крепости посадишь сына с наказом не пускать готландских купцов. Караваны с Шелефтео не обижать, но каждый раз спрашивать о разбойниках.
— Умен ты, Андрей Федорович, и не по возрасту мудр, — утирая платком разом вспотевшее лицо, тихо заметил боярин.
— Назначь самоедам цену за болотное железо и медь. Что наберешь, отправляй кораблями в Ругодив, — продолжил Норманн.
— Мне не по силам с Готландом тягаться, много ли самоеды принесут, от силы на ушкуй, — отмахнулся Сава Мишинич.
— Твоя забота дело начать, я Норчепинг с Упсалой Ордену продаю, с той сделки Готланд две трети железа потеряет.
— Да, да, слышал о твоем походе и богатой добыче, — оживился боярин, — Ганза железо к себе повезет, а мы в Псков со своим укладом.