— Ну что, Судила Микульчич, берешь княжича себе в сотники? — пошутил подошедший князь.
— С таким учителем через год он и меня заткнет за пояс, — отшутился ярославский воевода.
— Будет из парня толк, сейчас над тысячей стоит, поднялся вровень с Ольгердом Гедиминовичем, — скупо похвалил Норманн.
Упоминание имени взятого в заложники сына литовского князя послужило поводом для расспроса о деталях проведенной операции. Слухов по этому поводу ходило великое множество. Как же, сын великого князя увезен в далекую Карелию вместе с семьей и дюжиной воинов из личной охраны! Вот и строили люди догадки о подвиге княжеских охотников, которые сумели и наказ выполнить, и никому не навредить даже малой царапиной.
На этот раз спуск по Волге проходил без спешки, гребцы выбрали неутомительный темп и даже отвечали на приветственные крики с берега. Ратники Руси всегда пользовались всеобщим уважением, каждый человек осознавал свою зависимость от их тяжелого и опасного труда. Ярославский князь трезво оценил силу Норманна с его возможностями подмять под себя восточные княжества. За время пребывания в Ярославле разговор в той или иной мере касался смещения политического центра в сторону Новгорода. В первую очередь это обернулось «подарком из Константинополя». Византия признавала московского митрополита, но присланные новгородскому архиепископу белый клобук и крещатые ризы делали Василия саном выше. Пытаясь сопоставить текущие события с известной историей, Норманн насел на Максима с требованием объяснить причины, по которым новгородцы отвезли подарок в Москву.
— Ты пытаешься найти интригу там, где ее нет и не может быть! — оторвавшись от компьютера, ответил тот.
— Я не ищу интриги, — вспылил Норманн, — а прошу объяснить причину!
— Она на твоей ладони! Люди бизнеса никогда не высвечиваются в политике, предпочитают оставаться в тени и незаметно управлять правителями, — устало ответил профессор.
— По-твоему, Новгород дал Москве взятку?
— Ты слишком примитивно мыслишь, взятка дается за конкретное действие или бездействие, здесь же заключили трехстороннее «вечное соглашение».
— Почему трехстороннее?
Максим убрал компьютер, после чего развернулся к Норманну и налег грудью на стол.
— С одной стороны Новгород со своими интересами, с другой стороны великий князь как политический лидер, третьим участником соглашения являлся московский митрополит. Понятно?
— Лоханулись господа новгородцы! — ухмыльнулся Норманн. — Иван Грозный чихать хотел на все договоренности! Скольких новгородских купцов он лишил жизни?
— Не лишал… — С некоторым удивлением в голосе ответил профессор. — Ты вообще о чем меня спрашиваешь?
Интересный ответ! Об учиненном московским князем «разгроме» Новгородской республики Норманн слышал не раз, поэтому уточнил свой вопрос:
— Я не помню дат, о казни купцов и вывозе вечевого колокола в Москву написано в школьном учебнике.
— Та-ак! — с довольной усмешкой протянул Максим и неожиданно спросил: — Тебе приходилось бывать в Новгороде? — И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Сколько там вечевых колоколов?
Норманн даже опешил от явного ляпа. Вечевой колокол находился в особой звоннице Софийского собора, на которой отсутствовал крест, чем подчеркивалось ее гражданское назначение. Второй колокол был установлен на Ярославовом дворе рядом с торговыми конторами и доступен каждому, желающему добиться правды. Колокол на Софийской площади отличался приятным тембром, отлили его на Валдае, второй привезли из Любека.
— В Москву увезли Колокол споров и обид, да? — спросил он удрученно.
— Сие случилось при дедушке Ивана Грозного, а куда увезли, то истории неизвестно, — весело ответил Максим.
— Ну и что! — не сдавался Норманн. — Опричники все равно разгромили Новгород!
— Купцы «казнились» царю, что не в силах более удерживать Пермскую и Югорскую волости. В то же время не желали выпускать богатый кусок из своих рук, вот и все.
— Ты не можешь говорить понятнее? При чем здесь волости и купцы?
— Да при том! Новгород требовал от царя, чтобы он послал в Сибирь карательную экспедицию, а тот поставил встречное условие — передать обе волости Москве, — продолжал веселиться профессор.
— Ермака хочешь приплести? — догадался Норманн.
— Ладно, — вздохнул Максим, — разложу по полочкам. Опричники насильно вывезли в Москву двадцать тысяч купеческих семей, а царь оставил за ними доходы с Сибирских волостей.
— Не путаешь? Там вроде фигурировал договор с поляками?
— Ну торговались новгородцы с поляками, пытались нанять их для похода в Сибирь. Где ты здесь измену увидел?
Разговор с Максимом заставил по-другому взглянуть на принятие Василием сана митрополита и возможные последствия происшедшего. Двадцать первый век отчетливо демонстрировал зависимость политических лидеров от теневых кукловодов. А здесь, в четырнадцатом веке, кого новгородцы выставят на подиум в качестве говорящей куклы? Норманна? Но Карельское княжество вполне самодостаточное, взаимозависимости с Новгородом нет. Москва-река повязала интересы новгородцев и москвичей, а последовавший выкуп Белозерского княжества окончательно объединил торговую империю. Или тихая политика посадников преследовала слишком далекие и пока невидимые цели? Норманн получит Белозерск с контролем выхода на Волгу и в Белое море, а Москва-река останется рычагом политического давления? В идеале вече желало получить сильного и послушного военно-политического лидера.
На подходе к Нижнему Новгороду галеру встретил драккар с гонцом от Кивача. Бывший староста, а по нынешним временам боярин, передал весточку о благополучном начале переговоров с кокшайским князем Вадломом. Если мордва уже организовалась в царство, то обитавшие на противоположном берегу Волги черемисы с бесермянами [55] по-прежнему жили родовыми общинами. Норманн не питал иллюзий на тему какого-либо взаимодействия и не собирался призывать соседей к мирной жизни. Расположенное у берегов Волги Кокшайское княжество находилось всего лишь на пути к оседлой жизни, его жители только начали осваивать засечное земледелие. Именно это и послужило причиной для отправки посольства. Кивач должен был сманить на правый берег как можно больше семей, желательно вместе с князьком.
К месту, которое вскоре получит название Саратов, подошли с первыми лучами по-летнему теплого солнца. Спрыгнув на берег, Норманн неторопливо направился к заброшенному стойбищу хана Увека. Велика сила природы! Не прошло и двух лет, а чертополох с прочей дикой растительностью полностью скрыл следы былого присутствия людей. Осели засыпанные землей корзины, перевоплотившись в поросшие репейником кочки. Саратов — главная житница России, центр торговли мясом, рыбой и солью. Сюда свозят уральские металлы, которые выходят из заводских цехов станками и самолетами. Сейчас о десанте Карельского княжества свидетельствовал столпившийся в реке огромный флот. Крестьяне засевали пограничные с мордвой земли, часть воинов помогала возводить хлевы, амбары и жилые дома. Вторая половины дружины была брошена на вырубку окрестных зарослей. Именно вырубку, ибо ни одна коса не возьмет толстенные пожухшие прошлогодние стебли. Плюс ко всему здесь вольготно плодились такие ядовитые травы, как белена и черемис. Эдакие двухметровые стебли, одно прикосновение к которым могло дорого обойтись человеку, не говоря о домашней скотине.