— Не меньше, — ответил Антон.
— Отсюда — прямо в изолятор?
— Конечно.
— Сопроводим с почетом. Я тоже туда направляюсь. Есть возможность пообщаться с Никитой Чуносовым. Труфанов пока у следователя занят. Освободится, и с ним побеседуем.
…В следственной комнате изолятора, дожидаясь, когда конвоир доставит Чуносова, Веселкин прочитал показания Полячихина. Возвращая протокол допроса Бирюкову, сказал:
— Близко к правде «Десантник» говорит, но о том, что в конце вечера «Прапор» ему нос расквасил, утаил. И Труфанова чистеньким оставил.
— Из-за чего Чуносов кулаки в ход пустил? — спросил Бирюков.
— Опростоволосился Полячихин в тот раз. Поздно отправился в винный магазин и не успел купить коньячок. Потому-то на следующий день и продал магнитофон почти за бесценок Веронике, чтобы завести с ней корыстную дружбу.
— Выходит, «Десантник» сорвал игру?
— Еще хуже. «Прапор» решил сыграть на сухую и провалил выгоднейшую партию. Полтысячи труфановских денег словно псу под хвост выкинул.
— Видимо, поэтому Труфанов с Чуносовым и занервничали к концу вечера?
— Другого повода пока не знаю.
— Не за счет ли Зуева они решили компенсировать проигрыш?.. — высказал предположение Антон.
— Возможно. Жадность Владика не укладывается ни в какие разумные рамки. Чуносов к деньгам почти равнодушен. Его увлекает азарт игры, но поскольку Никита фукнул на кон денежки Труфанова, то мог пойти на поводу у кредитора.
— Предполагаю, что в райцентр с Труфановым ездил именно Чуносов, нарядившись в форму прапорщика.
— В военной форме никто из наших сотрудников никогда Чуносова не видел.
— Однако согласись, военный маскарад для преступника хорош тем, что притупляет бдительность окружающих. Когда человек в штатской одежде, трудно с первого взгляда определить, кто это: инженер, рабочий или прилично нарядившийся жулик. А по военному мундиру сразу видно, что человек служивый, стало быть, и опасаться его нечего.
— Конечно, форменная маскировка не новый способ одурачивания доверчивых людей… — Веселкин помолчал. — Только вот что в этой версии не понятно: если Труфанов с Чуносовым совершили убийство, почему они не изменили своего поведения? И даже об украденном у Зуева магнитофоне Владик не возобновил разговора ни с Юрой Полячихиным, ни с Ричардом Зубениным.
— Признаться, меня тоже это с толку сбивает, — сказал Антон.
На этом разговор прервался. Конвоир доставил в следственную комнату Никиту Чуносова. В отличие от разбитого похмельем «Десантника» «Прапор» был совершенно здоров, спокоен, и, как приметил Бирюков, ничуть не опечален. В новеньких импортных туфлях, в белоснежной водолазке и дорогом костюме из черного вельвета, подчеркивающем стройную спортивную фигуру, он выглядел этаким молодцом, который, казалось, прекрасно выспался в отличной гостинице, а не скоротал ночь в изоляторе. С Веселкиным Чуносов поздоровался, как со старым знакомым, с улыбочкой. Костя, ответив на приветствие, тоже улыбнулся:
— Вот, Никита Филиппович, где довелось встретиться. Что ж ты меня убеждал, будто только «на интерес» играешь?..
«Прапор» длинными, словно у пианиста-виртуоза, пальцами стряхнул с пиджака соринку, усмехнулся:
— Как нарочно, в последнее время везет и везет в игре. Решил хоть раз в жизни на деньги кинуть.
— Мы документально зафиксировали, сколько ты за два месяца выиграл, и на ЭВМ провели математическую экспертизу с использованием теории вероятности. Выводы — не в твою пользу. Такие выигрыши, как у тебя, могут повториться из ста тысяч случаев один раз. Между прочим, экспертиза доказала несостоятельность теории постоянного везения при игре в карты вообще.
— Ну если прижмете экспертизой, подниму руки.
— Прижмем, — Веселкин встретился с насмешливым взглядом Чуносова. — Честно говоря, сейчас мы пригласили тебя не по картежной игре. Хотя один вопросик есть и по картам. Скажи, Никита, ты никого из проигравших не понуждал идти на какие-нибудь услуги для того, чтобы рассчитаться за образовавшийся долг?
— Константин Георгиевич… — «Прапор» с упреком покачал головой. — Какой смысл дурью заниматься?..
— Спросил для порядка. А куда с Труфановым в ночь с шестнадцатого на семнадцатое сентября катались в «Жигулях» Ричарда Зубенина?
И опять Чуносов ответил с упреком:
— По ночам, Константин Георгиевич, я обычно сплю крепким сном. А Ричард может вам наплести таких анекдотов о «приличных дамах», что, когда разберетесь, будете хохотать до коликов.
— К сожалению, Никита, дело не смешное…
— Ричард на серьезное не способен. Зачем Владику брать у Зубенина старый драндулет, если у него собственная новая «Лада» имеется? Уж если прокатиться, то с ветерком.
— За вами и на «драндулете» ветер не поспевал. Даже при закрытом шлагбауме железнодорожный переезд проскочили…
Чуносов снисходительно улыбнулся:
— Вы так уверенно убеждаете, что мне остается только алкашом прикинуться, дескать, ничего не помню.
— Нет, в тот вечер ты был трезвым и все должен помнить. За что Полячихина тогда избил?
— Чтобы расплачивался, алик, за похмелье, — «Прапор» скрестил на груди руки. — В этом каюсь. Что было, то было… Кстати, устроили бы его лечиться. Позорит ведь, беспробудная пьянь, славный город…
— Полячихин уже устроился в соседней с тобой камере. Пойдет в «госпиталь» года на три за кражу японского магнитофона.
— Вот безмозглый крохобор! Зачем «Десантнику» музыкальная техника, если ему медведь на ухо наступил?
— Труфанов разве не рассказывал тебе об этом?
— Ни слова…
Разговаривая с Веселкиным, «Прапор» не обращал на Бирюкова ни малейшего внимания, словно того здесь и не было. Вел он себя настолько уверенно, что можно было подумать, будто на его совести нет ни малейшего пятна и водворили его в изолятор по недоразумению или по нелепой случайности.
Веселкин задал еще несколько вопросов. Получив в ответ как и прежде, полное отрицание, Костя посмотрел на Антона. Бирюков понял, что пора подключаться к разговору, и спросил:
— Чуносов, у вас сохранилась от службы в армии военная форма?
«Прапор» глянул на Бирюкова так, вроде его удивил не сам вопрос, а присутствие в следственной комнате постороннего человека. Ответил с усмешкой:
— У меня было не генеральское звание, чтобы хвалиться перед потомками армейскими заслугами.
— Совершенно ничего не осталось? — уточнил Антон.
— Представьте — ничего.
Чуносов пристально вгляделся в Бирюкова.