– Посмотрим по обстоятельствам, – задумчиво проговорил участковый.
Примолкшая было Анисья Огурцова мигом вставила:
– Куда они денутся! Пропьют в райцентре украденные деньги и приедут, обормоты, к насиженному месту, будто не виноватые. Друг, возможно, скроется, а беспаспортному Кузе, кроме села, деваться некуда.
Задумавшись, Двораковский не заметил, как Шиферова закурила тонкую дамскую сигарету. Собираясь с мыслями, он сказал:
– Первый раз, землячка, вижу тебя курящей.
Шиферова досадливо нахмурилась:
– От такой жизни закуришь, запьешь и заматеришься. Десять тысяч – не кот наплакал.
– Не огорчайся. Проведем осмотр места происшествия, поищем следы, улики и в оперативном порядке задержим преступников.
К сожалению, ничего утешительного для расследования осмотр не дал. Ни на чисто вымытом полу магазина, ни в узком проходе между штабелями водочных ящиков даже намека на следы обуви не было. Единственной уликой являлся небольшой навесной замочек, зацепленный откинутой дужкой за металлическое кольцо пробоя на двери подсобки, выходящей во двор. Вместо ключа в замке торчал изогнутый ржавый гвоздь.
– Клава, кто же такой игрушечной прищепкой закрывает магазин? – с упреком посмотрев на Шиферову, спросил участковый.
– Говорила я председателю райпо, что надо заменить замок. Он отмахнулся. Дескать, в Веселой Гриве народ не вороватый, – со вздохом ответила продавщица.
– И ты успокоилась?
– Знать бы, где упасть, соломки можно было постелить.
– Вот так и живем. Пока гром не грянет, не перекрестимся, – Двораковский тоже вздохнул. – Принеси-ка целлофановый пакет, что упаковать замок для экспертизы.
Присутствовавшая при осмотре в качестве понятой Анисья Огурцова угодливо предложила:
– Если надо, щас притащу хороший амбарный замок. Можно?…
– Можно, – сказал участковый. – Составим протокол, замкнем магазин, опечатаем и вызовем из райпо комиссию для учета материальных ценностей.
– Как воров теперь искать? – спросил Андрей Монетов.
– Передам в районную милицию ориентировку с характерными приметами подозреваемых, и дорога им будет перекрыта.
Передавать в РОВД ориентировку не пришлось. Только-только Двораковский управился с оформлением необходимых юридических формальностей, к магазину неожиданно пригарцевал как заправский кавалерист Евлампий Огоньков.
– Нашелся Кузьма Сумеркин, – не дожидаясь вопросов, с ухмылкой заявил старик. – Оказывается, чудила на кладбище ночевал.
– Какая чертяка занесла его туда?! – удивился фермер.
– Калякает, зашел батьку проведать. Сел на могилку поплакать да заснул. Похоже, вчера он не меньше поллитра выпил.
– А сегодня как выглядит?
– Как всегда. Полутрезвый – полупьяный. Отправил меня от стада в деревню и наказал: «Доложи Андрюхе, что скотина будет под надежным присмотром».
– Не запустит стадо в посевы?
– Не должон бы…
– Подпасок его где?
– Разводит руками. Не то в райцентр уехал, не то в лесу заблудился.
– В каком месте сегодня пасет?
– Сразу за кладбищем.
Монетов глянул на Двораковского:
– Саня, заводи мотоцикл. Надо срочно ехать к Сумеркину.
Пасущееся стадо увидели чуть в стороне от сельского кладбища. Одетый в грязный выцветший камуфляж, Сумеркин сидел в тени под густой березой и, запрокинув кудлатую голову, тряс над раскрытым ртом пустую поллитровку. Увидев внезапно остановившийся возле него мотоцикл, он встрепенулся:
– О, ёпти! Командиры нагрянули… Чо, потеряли меня вчера?
– Ты какой фигней занимаешься? – строго спросил Монетов.
– Баклуши от скуки бью, – Сумеркин, кряхтя, поднялся. – Мужики трепались, будто из свежей пустой бутылки можно вытряхнуть сорок капель. Хрен с маслом! Сколько ни трясу, а всего пять капелюшек на язык упало.
– Выверни бутылку да оближи.
– Черта с два стекло вывернешь.
– Неужели с утра успел поллитровку «освежевать»?
– Не, это вчерашняя. Она, паскудина, сморила меня так, что свалился на батькиной могилке и мертвецки заснул.
– Где взял водку?
– Эдик дал.
– Кипятилов?
– Ага.
– Значит, это он обворовал магазин?
На морщинистом небритом лице Сумеркина появилось недоумение:
– Ты что, Андрей Гаврилыч, с печки упал? Какой магазин?…
– Райповский.
– О, придумал! На кой черт воровать, когда есть деньги, – Сумеркин пошарил по карманам камуфляжной куртки и достал измятую пятидесятирублевку. – Во, глянь, аккурат на «Столицу Сибири» хватит. Еще целковый в запасе остается, только от Клашки Шиферовой сдачу хрен дождешься. У нее руль сорок да руль сорок получается пять двадцать. Может, Клашка сама винополку грабанула, а бочку на других катит.
– Не наводи тень на ясный день, – сказал участковый и наугад добавил: – Свидетели есть, которые видели тебя с Кипятиловым у магазина.
– Санек, ты не первый год в милиции. Не слушай деревенские сплетни… – Сумеркин задумался. – Хотя, по правде сказать, подходил я вчера после обеда к винополке, но поцеловал пробой и повернул домой, то есть в поле, к коровам.
– Понятно. Ты разведал, что магазин закрыт, и Кипятилов по твоей наводке совершил кражу, – снова закинул удочку Двораковский.
– Не, Санек, не придумывай ерунду. Позавчера я выцыганил сотенный аванец у Евлампия Огонькова за пастьбу его черно-пестрой ведерницы. Евлампий – старик не жадный. Чего ему жадничать, когда за фронтовые заслуги как министр пенсию получает. Врать не стану, одну пятидесятку мы с Эдиком сразу пропили. Другую оставили в запас. Вчера в полдень Эдик сказал: «Старик, сбегай в винополку за пузырем “Столицы Сибири” да на сдачу булку хлеба возьми. Заморим червячка». Он по-блатному или по-молодежному всегда называет меня стариком…
– Ты и на самом деле старик, – вставил фермер. – Шестьдесят лет, а ума нет.
– Откуда ему взяться? Батька мой с рождения был калека, а матка – дура, – ничуть не обиделся Сумеркин и продолжил: – Сгреб я ноги в охапку и дуй не стой в деревню. Магазин, бля, оказался на замке. Поискать продавщицу смекалки не хватило. Вернулся ни с чем. Эдик в сердцах матюгнулся и пошел на поиск сам. Где он разыскал Клашку Шиферову, не знаю, но припер полную сумку харчей.
– Каких? – спросил участковый.
– Кажись, три бутылки «Столицы Сибири», буханку хлеба и коляску колбасы.