– На авиационной службе.
– Ага, правильно… Ну, про то, как мы с Фомой пропили мой парашют и оказались в штрафном батальоне, рассказывать не буду. Поучительного в том проступке мало. А вот о совместных подвигах в дивизионной разведке после отбытия штрафного срока можно написать большую книгу…
– Карпыч, я не писатель. Давай короче.
– Что, шибко торопишься?
– Не тороплюсь, но жалко время впустую терять.
– Жалко у пчелки в попке, – обидчиво сказал старик и тотчас спросил: – Моего внука Игоря помнишь?
– Помню. Он по-прежнему в Новосибирске живет?
– Где ему, шалопаю, больше жить. Приладился к телевидению. Киношки разные снимает. И вот нынче перед майскими праздниками поехал я на своем стареньком «Запорожце» проведать Игоря. Автомобильную сутолоку у барахолки благополучно миновал. По улице Никитина лихо промчался до светофора, у которого надо поворачивать на Ленинградскую. Вот тут и конфуз приключился. Зеленая стрелочка на светофоре, разрешающая поворот вправо, едри-ё-мать, перед самым носом погасла. Я – по тормозам! В тот же миг в задницу «Запорожца» – бац! Бедный мой «кузнечик» юзом за светофор выскочил. Мотор чих-пых и заглох. Оглянулся: кто боданул?… Впритык к «кузнечику» стоит черная «дразнилка» аккурат такая, на какой только что ты приехал. Ей, паскуде, хоть бы что – у нее перед радиатором предохранительная дуга установлена. А движок моего «Запорожца» от удара на дыбы встал, аж крышка капота откинулась. В мгновенье ока из «дразнилки» вывалились два звероподобных «шкафа» с плечами косая сажень. Думаю: «Капут! Щас бить станут». И тут, Дмитрич, произошло чудо. Один из «шкафов» оказался Геркой Сухановым. Увидав меня, он такую радость изобразил, будто любимую бабенку встретил. Второй же тигром зарычал: «Ты, лысый мудохер, что хлебоприемником мух ловишь?!» И таким многоэтажным матом меня покрыл, которого я даже на фронте не слышал. А Герка ему с улыбочкой: «Жека, глуши мотор! Сам прохлопал стрелку и моего земляка в задницу поцеловал». Откуда ни возьмись – гаишник с красной бляхой на груди, помахивая полосатым жезлом, как фон-барон подвалил. Герка сразу к нему: «Командир, не беспокойся. Мы с дедом свои люди, решим проблему миром». Тот было занервничал, но, получив от Герки зеленую бумажку, браво козырнул и – поминай как звали. Я стою, будто полные штаны наложил. Не знаю, что делать?… Герман обнял за плечи: «Не помирай, Карпыч, не обидим». – И своему напарнику: «Жека, отстегни деду баксов на новый „Запорожец“». Напарник глаза вылупил: «Ну, ты даешь, Геракл! Крыша поехала или фаза вырубилась?» – «Отстегивай, Жека, отстегивай. Убыток поделим пополам». Напарник на меня вызверился: «Сколько твой металлолом ныне стоит?» Я глаза закрыл и наобум по-ихнему: «Три тысячи баксов». Напарник с минуту не мог рот закрыть. Потом заржал: «Ну, блин, хохмач лысый! Может, тебе мой „Лэнд Крузер“ отдать?» «На хрен мне неповоротливый трактор! – запетушился я. – Верни исправного „Запорожца“. Он теперь тоже в цене, за бугром делается»… – Купчик чуть передохнул. – Проще говоря, после недолгой дискуссии Жека отсчитал мне три тысячи долларов, а Герман Суханов еще сотенную бумажку с портретом американского президента всучил таксисту, который согласился дотащить моего «кузнечика» из Новосибирска в райцентр. После такой нервной встряски у меня на спине, не поверишь, красная сыпь выступила. Пришлось идти в районную полуклинику к кожному врачу-дерьмотологу. Выписал кожник похожую на говно коричневую мазь. От нее чесотка началась. Кое-как вылечился. Ну, а поврежденного «Запорожца» я распродал на запчасти и купил новые «Жигули». Как тебе, Дмитрич, понравилась «сказка» со счастливым концом? Поверил, или сомневаешься?
– Хочется верить, да проверить трудно, – сказал Голубев.
– Совсем легко. Суханов, понятно, теперь ничего не подтвердит, но Жеку, который мне доллары отстегнул, через автоинспекцию отыскать можно. На всякий случай я запомнил Госномер его «Лэнд Крузера»: Е 777 ИВ. Раньше портвейн такой был, три семерки. Запишешь или запомнишь так?
– Так запомню. Не спросил у Суханова, где он деньги зарабатывал?
– Не до того было.
– После не встречался с ним?
– На похоронах деда Фомы видел. Обнялись крепче родных, но вести разговор о заработках, сам понимаешь, было не к месту. Ты, Дмитрич, насчет этого поговори с моим внуком. Он и в Новосибирске с Германом дружбу не прерывал. Вместе они погуливали.
– Игорь до сих пор не женился?
– Официально – нет, а просто так… ночует у него грудастенькая куколка в белых брючках и в туфельках на высоком каблучке. Журналисткой работает. Эльвира Живанкова подписывается под газетными статьями. Щас покажу… – Купчик открыл справа от руля вещевой ящик и достал из него вчетверо сложенную среднеформатную газету. – Глянь, какой герой там, внутри, напечатан…
Называлась газета «Сибирские вести». Одну из внутренних страниц ее полностью занимал очерк под крупным заголовком «Не стареют душой ветераны». В центре текста красовался портрет Пимена Карповича Купчика. Всю грудь ветерана, от плеча до плеча, украшали ордена, медали и юбилейные значки.
– Это Игорь ко Дню Победы, как маршала Жукова, меня сфотал, а Эльвира с моих слов рассказ настрочила, – с гордостью сказал старик. – Кое-чего от себя приврала. Написала, к примеру сказать, будто штурмовал я Калининград. Но этот город при штурме был немецким и назывался Кенигсберг. Еще насчет картошки насвистела. Дескать, не стареющий душой Пимен Карпович силен и телом. Несмотря на преклонный возраст, он каждую весну копает в своем огороде грядки под картошку. Во-первых, любому деревенскому пацану известно, что на грядках выращивают овощи, но не картофель. Во-вторых, землю для картофельной посадки мне всегда пашет за поллитровку участковый милиции Толя Кухнин. У него для этой цели есть культиватор «Крот» с бензиновым моторчиком. Двадцать минут – и огород готов.
– Про то, как с Фомой пропили парашют, не написала? – улыбнувшись, спросил Голубев.
– Об этом факте я умолчал, хотя, впрочем, мог бы и не стесняться. Дело в том, что на первых порах войны экипаж нашего бомбардировщика основательно пошерстил наступающие немецкие колонны. А лично я, к тому же, умудрился прицельным огнем из крупнокалиберного турельного пулемета поджечь два «Мессершмита». За такие подвиги представили нас к званию Героев Советского Союза. Оружейник Фома Суханов награждению не подлежал, но, узнав о предстоящем событии, предложил досрочно обмыть высокую награду. Достать водку тогда трудно было, однако в соседней с аэродромом деревне бабы-самогонщицы давали за один парашют полное ведро первача. Они из парашютного шелка платья шили. Провернув пустяковую сделку, мы на радостях так гульнули, что вместо награды в штрафной батальон загремели.
– Долго там пробыли?
– До первой крови, пролитой за Родину и товарища Сталина. Нам с Фомой повезло. Через неделю нахождения в штрафбате меня немецкая пуля чиркнула, а Фоме снарядный осколок в ляжку угодил. После излечения в полевом госпитале направили нас в дивизионную разведку. Вот тут мы погеройствовали…